Она принялась выполнять приказание.
Джон нарубил кольев и, стараясь делать все как можно быстрее, вбил их в землю. Когда все было готово, на обоих уже не осталось ни единой сухой нитки.
Они залезли под навес, и Джон укутал плечи Изабель полосатой мексиканской накидкой.
— Холодно? — спросил он.
— Нет. Дождь-то теплый.
Шнурок, которым она стягивала волосы, развязался. Она выпростала их наружу из-под накидки, и они блестящей черной волной легли у нее на спине. Джон пожалел, что не имел привычки носить с собой расчески… а как ему хотелось провести гребешком от макушки до самых кончиков этих волос.
Она сидела, по-турецки скрестив ноги, и в печальной задумчивости смотрела на луг в прореху между двумя половинками дерюги.
Блаженно щурясь, Джон наслаждался прекрасным зрелищем, которое она собой представляла. Затем он вдруг задал ей вопрос, какого не задавал еще ни одной женщине, потому что это его не интересовало… до сих пор.
— О чем ты думаешь, Изабель?
Она мягко улыбнулась.
— Я думала о том, как попала сюда.
Сначала он был озадачен, но потом понял, что она говорила в более широком смысле. Не то, как она очутилась здесь, на лугу, служило поводом для ее раздумий, а те события, которые привели ее в Лимонеро.
— Ты сожалеешь?..
— Ну… — Она облизнула губы. На ее ресницах хрустальной бахромой сверкали мельчайшие дождевые капельки. — Я хотела быть современной женщиной. Собиралась стать учительницей. — Она мельком взглянула на него, пытаясь определить его реакцию.
Ее признание не вызвало в нем протеста. Он уважал учительское ремесло. Только он не мог представить себе Изабель, которая всю оставшуюся жизнь прятала бы свою божественную фигуру под черным бесформенным платьем, а шелковистые волосы собирала бы в строгий тугой пучок.
— И еще, — продолжала она, — я мечтала, что буду отказывать себе во всем, чтобы каждое лето путешествовать по Европе. На римских площадях буду писать стихи. Потом в английской деревушке в маленьком домике начну большой роман. — Ее лицо вдруг омрачилось, блеск в глазах потух. — И мне никогда не придется ломать себя в угоду мужчине… потому что я буду независимой и счастливой.
При этих словах у Джона исчезла всякая надежда на их совместную будущность. Ломким от разочарования голосом он спросил:
— Что же случилось?
Она медленно повернулась к нему лицом.
— Я вышла замуж.
