Ветеринар равнодушно посмотрел па лошадь.
— Усыпить хотите? — спросил он Игнация.
— Боже упаси! Я хочу, чтобы вы его осмотрели.
— Да я и так вижу. Еле-еле душа в теле.
— Доктор, пожалуйста, осмотрите его. Он совсем ничего не ест.
Ветеринар ухватил Билека за храп и сунул руку ему в пасть.
— А чем вы его кормите? — спросил он.
— Овсом, ячменем. Чем придется.
— Да что вы! Разве вы сами не видите? Ему жевать нечем — у него зубов нет. И десны распухли.
— Я так и думал, — миролюбиво сказал Игнаций.
— Ему отруби надо давать. Болтушку из муки. Ветеринар поднес к конской морде раскрытую ладонь.
Билек прикоснулся к ней бархатистыми губами, словно искал чего-то.
— Нет у меня ничего, — сказал ветеринар.
Билек с шумом выдохнул воздух в пустую ладонь ветеринара.
— Давно он у вас?
— Почти двадцать лет, — сказал Игнаций, — Привязался я к нему.
— Он недолго протянет, — произнес ветеринар.
— Красавец был конь. — Игнаций вздохнул.
— Были когда-то и мы рысаками, — засмеялся ветеринар.
Глядя теперь на Билека, не верилось, что он был красив в молодости. Сивый, в гречку, со спутанной гривой, клочьями свисавшей на лоб. Ветеринар сочувственно похлопал его по выступающему храпу. А Билек раздувал бело-серые бархатистые ноздри, — принимая во внимание его возраст, это было трогательное зрелище; Игнацию захотелось похвалить свою лошадь.
— Посмотрите, какие бабки! — сказал он.
— Как у барышни, — пошутил ветеринар. — Небось еще ваш почтенный дедушка его рисовал.
— Лошадей-то он рисовал, да только не Билека.
— У вас еще есть его картины? — поинтересовался ветеринар.
— Одна. Но какая!..
Билек повеселел, когда на него надели сбрую. И в обратный путь шел резвей.
— Глупый, думал, я тебя на смерть веду. — Игнаций засмеялся. — Отруби будешь есть или болтушку. Овес уж не для тебя.
Когда он распряг Билека, тот лениво поплелся к колодцу. Напился из колоды, долго, со свистом втягивая воду бархатистыми губами.
У них с Билеком с давних пор была одна игра. Но Игнаций давно уже никуда на нем не ездил и думал — Билек забыл ее. Оказывается, нет. Все было по-прежнему.
Игнаций остановился в воротах конюшни. Когда-то конюшня была знатная, а сейчас крыша прохудилась, остался всего один денник — теперешняя резиденция Билека.
Итак, Игнаций стоял в воротах конюшни, спиной к дому, а Билек, тяжело ступая, медленно двинулся от колодца к конюшне. Подойдя сзади, легонько ткнул хозяина мордой в спину, отодвинул с дороги и замер выжидательно у пустых яслей.
