— Я сказала, что люблю малышку и буду обращаться с ней как со своей собственной дочерью. Кэйдж, она действительно моя! Я была так сердита! Заявила, что они совершат грех, если не отдадут мне девочку. Грех, за который им придется ответить.
Он представил старейшин, получающих хорошую выволочку от этой женщины, и губы непроизвольно начали растягиваться в улыбку.
— И как они отреагировали?
Ее глаза сверкнули.
— Объявили конец собрания. Почти неделю я им названивала. Мне казалось, что схожу с ума. Наконец они согласились на еще одну встречу. Там мне заявили, что не могут отдать Лили, потому что я одна и не смогу обеспечить девочке необходимой стабильности.
Она раздраженно помотала головой, волосы захлестали по роскошным выпуклостям.
Кэйдж уставился в землю, изучая носки своих пыльных рабочих ботинок.
— Это нечестно, Кэйдж. Неправильно! Я не позволю так со мной поступить. И с Лили тоже!
Он не мог не восхищаться ее силой и убежденностью. У нее железная воля. Это неплохо. В состязании с Советом пригодится.
Ее подбородок выдвинулся вперед.
— Я не хочу унижаться до мольбы. Но если она поможет мне убедить тебя помочь, то я стану умолять. Пожалуйста, Кэйдж!
Какого черта она от него ждет?
Он вытянул из кармана платок и обмахнул лицо. Не то чтобы ему стало жарко. Он просто пытался выиграть время. Надо подумать. Решить, как поделикатнее отказать.
— Кэйдж!
Что-то в ее голосе, произносящем его имя, разрядило его напряжение.
— Пожалуйста!
— Слушай, — начал он, — большая разница — просить меня о помощи или о…
Он остановился, не в силах продолжать.
— Женись на мне, — настаивала она. — Если ты женишься, то Совет, скорее всего, не откажет мне в опеке над Лили. Их доводы утратят силу. Я больше не буду одинокой, а моим мужем будет индеец.
Она излагает свой план, словно он вполне естественен!
— Ты просишь обмануть старейшин моего рода. — Он сжал платок в кулаке. — Если они узнают, что я помог тебе в обмане, то меня могут изгнать из Сломанного Лука.
Столь суровые меры, насколько ему было известно, не применялись на протяжении многих поколений, тем не менее вероятность их сохранялась.
Ее лицо выразило сильное удивление.
— Я не отдавала себе отчета в этом. — Но ее решимость немедля возродилась. — Я не допущу такого. Обещаю.
Кэйджу как-то пришлось схлестнуться с Советом, однако сейчас он почувствовал потребность вступиться за своих вождей.
— Они не собирались мучить тебя, Дженна. В первую очередь старейшины стремятся защитить интересы твоей племянницы. Пойми. Потом идут интересы рода. Дочь Давида Коллинза принадлежит роду. Не имеет значения, что ее мать белая. Ее дочь — индианка. Представь это как большую семью. Девочка…
