Мозаика жизни - Донна Клейтон

Она медленно просыпалась, выбираясь из ловушки сна, а пушистое тепло грозило снова затащить ее в бездну дремоты. И в то же время где-то рядом она ощущала какой-то шквал ак­тивности.

Огромным усилием она подняла веки. Мощ­ная лампа, висевшая прямо над головой, мо­ментально ослепила ее. С губ сорвался тихий, непрошеный стон. Она отвернулась от яркого света и тут же пожалела об этом. К горлу под­катила тошнота. Она крепко зажмурилась, ста­раясь не шевелиться.

—Она возвращается. Позовите доктора. Ско­рей! — произнес низкий незнакомый голос.

Где она? Что случилось? Как она сюда попа­ла? Почему каждая мышца ноет, точно больной зуб? И почему никто не выключит слепящий свет? Вопросы вихрем пронеслись в ее затума­ненном мозгу.

—Дженни? Пора, давай просыпайся.

Это другой голос, догадалась она. Тоже муж­ской. Но мягче, чем первый. Не такой сердитый. Но почему столь нетерпеливый? И первый раз после того, как она проснулась, ей стало страшно.

Только инстинкт самосохранения заставил снова открыть глаза. Если надвигается опас­ность, надо ее видеть.

Какие странные мысли приходят в голову, подумала она. Потом подняла руку, чтобы заго­родиться от яркого света. Смутное ощущение опасности растаяло, как туман в долине под лу­чами восходящего солнца.

—Разве ты не видишь, что она ослеплена? Она узнала первый голос, сердитый. Лампу

убрали в сторону, чтобы свет не падал в лицо.

Белое. Все вокруг белое. Стены. Постельное белье. Одетые в униформу сестры…

Больница. Она в…

—…больнице?

Она пробормотала слово, и оно словно спол­зло с губ. Звук получился очень странный. Буд­то она впервые его услышала. Чудеса какие-то! Почему она не узнает собственный голос?

Семена паники и смятения начали стреми­тельно прорастать. Сердце бухало в унисон с пульсирующей болью в голове. Она прижала пальцы к губам, попыталась успокоиться. По­том сосредоточила взгляд на первом же предме­те, какой попался на глаза.

Лицо. Прямо перед ней в ногах кровати сто­ял мужчина. Темный. Загорелый — наверно много времени проводит на солнце. Красивый. Хотя ястребиные черты обострились от напря­жения. Под искусственным освещением поблес­кивали его волосы цвета воронова крыла. Глаза, словно два уголька, горели от возбуждения. И это возбуждение каким-то образом подсказало ей, что первый голос, какой она услышала, проснувшись, принадлежал именно ему.

—Произошел несчастный случай, — сказал он. — Ты ударилась.

—Ха! Только ты, Люк, мог назвать то, что случилось с Дженни, «ударилась».