Помешкав с минутку, набрала Марконин номер.
Когда тот ответил, вдруг поняла, что не знает, что сказать.
Набрала, потому что стало жалко Марконю.
А речь не придумала.
– Алло! – уже второй раз сказал профессор. Голос, обычно бархатистый приятный баритон, стал требовательно-недовольным.
– Это я, Марконь, – наконец просто сказала она.
– Танька? – сразу обрадовался Лазман.
– Да, – подтвердила та, лихорадочно синтезируя тему разговора.
– Случилось что? – слегка встревожился бывший муж.
– Нет, просто поболтать захотелось, – ничего так и не придумав, честно сказала она.
– Прогресс! – возликовал всегда желавший воссоединения Марконя. – Я ж говорил, все пройдет!
– Ну, так уж серьезно не надо, – охладила его бывшая жена. – Мы ж просто болтаем.
– Любая дорога начинается с первого шага, – серьезно заявил тот. Профессор обожал восточные мудрости.
Они и в самом деле поболтали на какие-то отвлеченные темы.
А потом Лазман, человек высочайшей ответственности, доложил Татьяне Ивановне, что ее самоубийца на прием так и не приходил.
Профессору было неприятно упоминать об этом неслучившемся пациенте. Не в силу его болезни, а из-за того, что рассказала ему об их странной встрече бывшая жена.
Но он готов был в любом случае выполнить свой врачебный долг.
Если бы, конечно, больной пришел.
– Как «не было»? – теперь удивилась Татьяна. – Он же перезвонил. Сказал, что был у тебя на приеме. И дальше будет ходить. И мы договорились, что он ружье свое заберет.
– Больше ни о чем не договорились? – прорвалась у Маркони обида.
Татьяна промолчала, и этого было достаточно, чтобы профессор пошел на попятную:
– Прости.
– Ничего, – забыла Логинова. – Мне просто странно очень. Олег Сергеевич каждый раз меня удивляет.
– Олег Сергеевич? – теперь уже удивился Лазман. – Журналист из научно-популярного журнала?
– Я не знаю, где он работает, – суховато ответила Татьяна. А про себя подумала: «Чего я-то обижаюсь? Бедный Марконя!»
– Точно, он, – сделал вывод профессор. – Как я сразу не догадался! Ему тяжело дался первый визит, поэтому зашел как журналист.
– Ты точно сможешь к нему спокойно относиться? – спросила бывшая жена. – Может, его лучше какому-нибудь твоему коллеге передать?
– Ты за меня переживаешь или за него? – вопросом ответил Марк Вениаминович.
– За тебя, Марконь, – честно сказала Логинова.
– Ну, тогда справлюсь, – гарантировал вновь окрыленный профессор.
И как в первый день, произнес слова, давно ставшие у него пожизненным рефреном:
