– По-моему, спутник прилетел, – сказал Олег. – Фоткает нас.
Женщина вскочила, поправила платье.
Потом рассмеялась:
– Ты как это установил?
– Вспышки видел.
Они расхохотались.
Она была откровенно счастлива.
Он не был несчастлив. И это в его положении уже было хорошо.
Потом стирали ее одежду. Песок сыграл роль стирального порошка. Плоховато сыграл, но до машины добежать стало можно.
Потом поехали в Москву.
У его замечательного дома остановились.
– Может, зайдешь? – спросил он. – У меня и стиральная машина есть.
– Нет, Олежек, – тихо сказала она. – Не зайду. Мне еще надо переварить новости про принца.
– А ты никогда не хотела быть принцессой? – улыбнулся Парамонов.
– Никогда, – серьезно ответила женщина. – Мне больше нравилось представлять себя женой дровосека. Хотя, – смилостивилась она, – женой поэта – тоже неплохо.
И еще раз повторила, как тогда, на озере:
– Только ты не парься по этому поводу. Это точно не твои проблемы.
– Я подумаю над этим, – пообещал Олег.
Марк Вениаминович застал свою бывшую жену в легкой хандре.
Она открыла ему дверь, обернутая в неплотный полупрозрачный плед, накинутый на голое тело.
Он уставился своими большими выпуклыми глазами на то, что хоть и не сильно, но все же просвечивало сквозь материю.
– Ой, извини, Марконь, – сказала она, убегая в другую комнату. – Такая духота, что только душ спасает. Сейчас переоденусь.
– Да ходи как хочешь, – делано равнодушно произнес Лазман. – Можно подумать, я тебя не видел.
Логинова ничего не ответила, но уже через минуту появилась в более чем приличном, бесформенных очертаний, темном платье.
– Зачем ты такую фигню носишь? – возмутился Марк. – У тебя же фигура отличная, а ты балахон напялила.
– А перед кем фигуру-то демонстрировать, Марконь? – грустно спросила женщина, накрывая на стол для легкой трапезы.
– Ну, не знаю, – сказал Марк, – какие там у тебя планы на личную жизнь.
– Нет у меня никаких планов, – вздохнула Логинова. – И личной жизни нет. Да и остальная жизнь – сплошной театр. Анатомический.
– Давай я тебе все устрою, – усмехнулся Марк. – Муж для тебя уже заготовлен. Достойный, с деньгами и степенью. Не пьет, не курит, не дерется.
– Ты опять за старое? – улыбнулась Татьяна. – Хотя если б еще и ты исчез – мне бы было совсем плохо.
– Вот видишь, без меня тебе плохо, – обрадовался Лазман. – Значит, со мной будет хорошо.
– Было бы хорошо, мы бы не разошлись, Марконь, – сказала она, разливая по тонким фарфоровым чашкам – его подарок на очередной день рождения – зеленый китайский чай.
