— Замолчи, Фарида! — крикнул Сильва и выставил вперед бороду. — Чихал я на ваши дела! Сами разбирайтесь!
— А зачем же ты сюда приехал тогда? — Фарида снова перешла на размеренный бас. — Как мой хозяин умер — уже пятнадцать лет, — ты к нам не приходил. Зачем приехал? Говори, старик.
Сильва пригладил бороду, широко расставил колени, уперся в них руками…
Сперва он заговорил о себе — о том, что трудно стало охотиться: за паршивого лося полтора года схватить можно, что без хорошей собаки в лесу теперь делать нечего… Затем он перешел к собакам: сказал, что давно мечтал повязать свою Дамку с Актушем, но Актуш совсем старый стал и, говорят, от старости глупеть начинает — с ушами в бидон забрался и чуть не погиб нехорошей смертью…
Теперь началась новая тема: старческое слабоумие, вызванное долгим одиночеством. Сильва описал тоску одиноких людей, которых еще нельзя назвать стариками, но в чьих жилах кровь бежит не так быстро, как в молодости…
По крупному лицу Фариды скользнула слабая улыбка.
— Ты какой веры? — спросила она.
— Я? Лютеранской, кажется…
— Такой не бывает… Все равно, мы разной веры, старик.
— Эй! Думаешь, я сам свататься пришел! Да разве можно? Я все порядки знаю, Фарида. Я не за себя говорю. Я за хорошего человека говорю. Смирный, непьющий… Газет не читает, но последние известия по радио всегда слушает…
— Гайса, что ли? — спросила Фарида, задумчиво глядя в потолок.
— А хоть бы и Гайса. Что ж такого? Люди вы пожилые. Огороды ваши рядом, забор общий.
— Нет, не общий, — уточнила Фарида. — Плетень он сам ставил, спорить не буду. А бревенчатый заплот — наш собственный, хоть кого спроси.
— Хорошо, Фарида. Пусть стоит этот заплот, пусть плетень не валится. Зачем их рушить? У тебя с Гайсой будет свое хозяйство… У Тимербулата — свое…
Чутьем опытного охотника Сильва почувствовал важность именно этого момента: или старуха Фарида сейчас закричит и выгонит его из дому, или дело пойдет па лад…
Фарида молча принесла самовар.
— Какая у него пенсия? — спросила старуха, отламывая кусок плиточного чая. — Говорят, тридцать семь с полтиной?
— Что ты! С ума сошла? Сорок один рубль ежемесячно!
— А сколько на книжке?
— Точно не скажу. Но полагаю — рублей под триста должно быть.
— А какой же он даст калым?
— Калым?! — Сильва даже не понял, о чем речь.
— Еще бы! За меня нужно калым уплатить. Я — невеста. Гайса должен за меня уплатить.
— Кому? Тебе, что ли?
— Зачем? В доме есть мужчина — мой сын. Вот ему пусть и заплатит.
