Я вылез из угла, снова лег и сделал вид, что меня все это не волнует, спрашивать бесполезно, я с вами не говорю. Быстро все убрать, кровь затереть, охрану сменить, всем лишним выйти. Надеюсь, что меня именно так поняли. Брюхо орало.
Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Началась конкурентная борьба за доступ к моей тушке. Не то чтобы я кому-то был очень нужен или чем-то ценен, но пусть, как говорят, у соседа корова сдохнет. Корова — это я, мне о себе и заботиться придется. Для начала прекратил есть то, что дают. Вот от мамы бы в детстве попало. Перешел на кулинарные экзерсисы солдатского котла, вместе с Цэрэном, естественно, куда ж я без него.
Цэрэн вытребовал для меня барана, и мы сдали его на кухню моей охраны. Помирать — так с музыкой и вместе, пусть и охранникам жизнь медом не покажется, если проворонят отравителя. Приказал пацаненку брать еду в середине раздачи, не торопиться, следить, чтобы по дороге в варево ничего не попало, при любых сомнениях — выбросить. Сомневаемся часто, сидим голодные. Охрана злится, про покушение помнит, похоже, тоже голодает. Или жрут где-то на стороне.
Второе свое спасение ничем иным объяснить не могу, только везением. Или — на фиг никому не нужен, в гробу меня видали. Решил разминаться потихоньку перед отъездом и просто ходить. Мне никто не запрещает передвигаться между юртами, охрана следует сзади, получается площадка примерно сто на сто метров, по которой я разгуливаю зигзагами. Пока отсутствовал — ну, сколько? — ну, час, одна сторона моей юрты оказалась даже не истыкана, а пробита стрелами. Около двадцати штук собрал внутри и передал охране. Часть стрел воткнулась в мою лежанку. Глупость какая-то, неужели стрелявшие не знали, что меня нет внутри? И куда внешняя охрана смотрит? Cкорее всего, кто-то кого-то подставил, стрелка можно определить по оперению. Да и проще для всех, если стрела придет в мою грудь из степного тумана, утром, когда я прогуливаюсь. Как я понял, здесь таких мастеров полно. Пора садиться на коня, опять учиться ездить. Вот, придумал! Могут мне еще бешенную лошадь подсунуть!
Что-то как-то несерьезно это все. Пугают, зачем?
Следующий случай произошел на третий день после свидания. Вспоминает Бортэ про меня, что ли? Ну, как такое объяснить? Я в этом стойбище уже месяца два. Племя к войне готовится, глава семейства здесь пребывает. Тридцать тысяч рыл в округе размещено. Должны быть настороже, и вдруг, во второй половине дня примерно триста всадников галопом вламываются к нам и начинают рубиться с охраной, с гражданскими — теми, кто выскочил, черт знает что вытворять, ломиться в юрты. Дикость какая-то. Как они здесь воюют? Что — опять провокация? Визг, крики, грохот на что-то налетевших лошадей. Один вояка ко мне в юрту сунулся, получил от меня брошенный нож в грудь и убежал. Охрана с воплями выскочила наружу и тоже исчезла. Я в юрте сижу, себя охраняю. Конская лава прошла, потише стало, эти обалдуи вернулись и опять за моей спиной стоят. У них что — все время так? Ни мозгов, ни дисциплины? Похоже, боевого охранения и разведки на дальних подступах тоже нет. Бардак.
