— А-а, ну садись, — хрипловатым громким голосом предложил Мусатов. На экране включенного телевизора мелькали кадры хроники времен коллективизации. Мусатов у глушил звук.
— Хорошо, что не забыли, — сказал, — но рассказывать-то что? Про меня уж все написано.
— Так уж и все.
— Все. А если что не написано, теперь о прошлом по-другому…
— Вон ты про что, — Коломников догадался о причине стариковой неприветливости. — Да ну, дед Егор, тебе-то на что обижаться. Ты у нас человек уважаемый.
Мусатов при этих словах сержанта смягчился.
— Ладно. — Он достал из шифоньера потертую кожаную папку, подал Зимину. — Вот. Нового не скажу, поди-ка.
В папке были вырезки из газет; с десяток вырезок, сколотых скрепкой. Некоторые уже пожелтели от времени.
Зимин просмотрел заголовки, не отличавшиеся оригинальностью: «Рядовой революции», «Рядовой боец революции», «На той далекой на Гражданской», «В то тревожное время»… Выбрал одну из самых давних публикаций, довольно большую.
Прочитав первые два столбца, нашел строки об интересовавшем его бое.
«Отряд ЧОНа, в котором служил Егор Мусатов, только с января по декабрь 1920 года ликвидировал в районе четыре крупных группировки белобандитов, возглавляемых ярыми врагами Советской власти, такими, как колчаковский полковник-каратель Зайцев, богатый купец Шагалов, старообрядческий священник Леонид Соколов.
Особенно запомнился Егору Калистратовичу Мусатову бой с белобандитами полковника Зайцева. В этой банде насчитывалось около 140 человек. Бандиты засели в доме, бане и конюшне на заимке у Орефьева озера. Они находились в более выгодном положении, чем чоновцы, которым с одной стороны озеро, с другой — густой непроходимый лес мешали осуществить стремительную атаку. Пришлось ждать удобного момента. Через несколько часов атака осуществилась. Бандиты были перебиты. Чувствуя, что за их зверства пощады им не будет, сдаваться в плен большинство не хотели, отстреливались до последнего. Некоторые пытались уйти, но удалось немногим. В банде при ее ликвидации было изъято несколько пудов золота и серебра…»
Дальше говорилось о месяцах, проведенных в продотряде, о работе на железной дороге.
Нового, касающегося боя у Орефьевой заимки, Зимин не нашел и в других материалах.
— Вы не помните, Егор Калистратович, сколько именно пудов золота было, сколько — серебра? — спросил Зимин.
— А нам и не говорили, — ответил Мусатов. — Командир после боя выстроил, объявил, что среди трофеев, кроме оружия, много драгоценностей — серебра и золота. Пуды веса.
