Имело ли смысл так поступать мне, актеру? Я постоянно задаюсь этим вопросом применительно к своим ролям. Каким цветом раскрасить своего героя, как воссоздать его облик, пластику движений, характерные, запоминающиеся повадки? Все это находится в рамках работы актера над образом. И, конечно, мне приходилось учитывать возможное мнение зрителя о том, что он увидит на сцене или на экране. Со временем после многих раздумий я пришел к выводу, что артист имеет право на такое своеволие, ведь жизнь гораздо сложнее всех наших творческих теорий и конструкций, разнообразнее всех наших бытовых установок и стереотипов. А эксперимент — это одна из форм искусства. И если драматург не сумел в пьесе показать сложность и противоречивость окружающей действительности, актер с позиции своего мастерства и профессионального прочтения образов через своего героя может и должен обогатить постановку новыми яркими находками.
Но в театре бывают ситуации с точностью до наоборот. Когда произведение настолько сложно и всеобъемлюще, что даже и не знаешь, с какой стороны за него взяться.
В сезон 1983/84 года в нашем театре впервые заговорили
овозможной сценической интерпретации романа Чингиза Айтматова «И дольше века длится день». Поначалу я отнесся к этой идее скептически и особенно ею не заинтересовался. Слишком много этажей у романа, слишком сложно-философски он написан, слишком всеохватны события, в нем показанные. Космос, реальность, древняя легенда. Как это соединить на сцене? Скажем, как воспроизвести космос? А легенду о манкуртах? Да и себя я не особенно причислял к участникам будущего спектакля. У меня в то время шли съемки фильма «Без свидетелей».
Но великое дело — заинтересованность и энергия. Наш товарищ Евгений Федоров, желая помочь театру в выборе современного репертуара — наиболее сложной задаче для любого коллектива, — настаивал на постановке спектакля по роману. Скептиков было много, верящих в подобную возможность было мало. Считали это неосуществимым и, в общем, бесперспективным делом.
Картина обычная для театральных будней. В работе отклоняется немало предложений, на которые всегда найдется, чем возразить. К сожалению, чаще не верят, не видят, не допускают, не представляют, не хотят, не дают, не помогают. Много бывает в театре этих проклятых «не». Чего стоит одно знаменитое «не вижу». Ну не видит актера режиссер и не принимает его в заданной роли — и все тут!
Конечно, постановщик имеет свое представление о роли, с которым я, как актер, скажем, не совпадаю. Что ж тут несправедливого? Это же законное право режиссера, ибо он выбирает и назначает актера на роль, исходя из общего понимания спектакля. Тем более что правильное распределение ролей внутри театральной труппы? — это действительно половина успеха. Несправедливо другое: актер большей частью бессилен доказать свое право на ту или иную роль, свою незаменимость в ней. Такова жестокая правда театра. Показы? Да, они существуют, но я затрудняюсь припомнить случаи, когда актеру удалось с их помощью переубедить постановщика.
