Тем не менее, пока спектакль шел в театре, все было благополучно. Другое дело, когда его сняли на телевидении… Конечно, такой перенос спектакля со сцены на экран — дело в высшей степени сложное и даже опасное. На телевидении своя специфика и условия работы. То, что логично в театре, там частенько представляется совершенно несуразным. И то, что было выразительно на сцене, на экране становится убийственным, навязчивым и грубым. Мне известно немало спектаклей, которые погибли в результате такого переноса. Например, наша знаменитая «Принцесса Турандот» была снята ужасающе плохо. А дело в том, что в телепостановку перенесли лишь форму спектакля, а театральный задор блестящей постановки Вахтангова был утерян.
Похожее произошло и со спектаклем «День-деньской»: резкая форма характера годилась д ля театра, а ддя телевидения оказалась чрезмерной. Несмотря на все усилия сбавить тон, притушить остроту исполнения, мне, видимо, это мало удалось, и спектакль получился с известными погрешностями. Очевидно, особенности моей трактовки характера Друянова на крупном телевизионном плане еще более подчеркивались, и я стал получать великое множество писем, где меня снова ругали за то, что я посмел изобразить такого гнусавого директора. Ведь его на пушечный выстрел не подпустили бы к заводу! Словом, повторилась та же история, что с Горловым. А один зритель написал мне: «Товарищ Ульянов! Я так и не понял вчера: так хороший вы или плохой?»
Бедный, бедный зритель! Он привык, чтобы ему все разжевывали: где белое», где красное, кто фашист, кто русский, наш — не наш. Сам он не умеет думать и не может сообразить — каков же этот необычный человек, этот Друянов… К сожалению, за годы, прошедшие после выхода того спектакля, в этом плане ситуация не выправилась, а скорее усугубилась. Сейчас зритель зачастую отличает отрицательного героя от положительного только по названию, мол, если в телесериале не сказали, что это бандит, а это полицейский, то и не разберешь, кто есть кто. Тем более что методы борьбы друг с другом у подобных персонажей одинаковые от фильма к фильму. 1де уж тут задуматься о сюжетных коллизиях, о разнообразных проявлениях характеров…
В другой раз я получил письмо следующего содержания: «Мы, лаборантки такой-то лаборатории, сегодня весь день проспорили, считая, что вы неверно играете и неправильно отображаете образ советского директора». Невдомек было лаборанткам, что дело совсем не в том, правильно или неправильно я «отображаю». Просто я нарушил правила игры между актером и зрителем, чтобы расширить зону соприкосновения театра с реальностью. Я добавил полутонов, чтобы рельефнее изобразить одно из жизненных явлений. Но когда я погуще смешал краски, многие зрители растерялись и не поняли предложенных мной новых правил.
