— Хорошо, но если она парализована, как тогда она смогла ударить ей доктора Каннера? Неужели ты не понимаешь? Она просто притворяется, Максим!
Ясно выразив свое мнение, Клара начала резать яблочный штрудель. Когда она сломала сахарную корочку, крупные куски печеного яблока и несколько изюминок выпали на тарелку. Сладкий запах корицы и гвоздики смешался с ароматом кофе и сигарным дымом. Глядя на жениха весело и дерзко, Клара отправила в рот благоухающий яблочный кубик.
— В каком-то смысле… ты права, — сказал Либерман. Его слова почти утонули в звоне столовых приборов, шуме разговоров и звуках фортепиано. — Она притворяется, но не перед нами. Она притворяется перед самой собой.
Быстро проглотив кусочек штруделя, Клара возразила:
— Максим, как можно притворяться перед самим собой — ты же будешь знать, что притворяешься!
— Ну, это зависит от того, что ты думаешь о разуме человека, — ответил Либерман. — А что если у человека разум не один, а два? А что если у разума есть сознательная и бессознательная части? Тогда воспоминания из бессознательного могут влиять на тело, и сознательная часть разума не будет ничего знать об этих воспоминаниях. Если разум устроен именно так, то когда она говорит, что не может пошевелить рукой, она говорит правду. Она действительно не может.
— Но она может двигать рукой! — снова воскликнула Клара, в ее голосе мелькнуло искреннее разочарование.
— Нет, — твердо ответил Либерман, — не может. Часть ее разума — бессознательная — может двигать рукой. Но эта часть не имеет отношения к ее обычным мыслям, эмоциям и ощущениям.
— Ох, это так… так… — Клара помахала в воздухе кусочком яблока на вилке.
— Сложно? — подсказал Либерман.
— Да.
— Да уж, это точно.
Клара усмехнулась и предложила Либерману вилку с насаженным на нее кусочком яблока. Убедившись, что никто не смотрит, он потянулся вперед и съел сочный кусочек фрукта. Казалось, такое не слишком пристойное поведение сделало Клару счастливой. Она засияла, как шаловливый ребенок, только что избежавший наказания.
— А как поживает доктор Каннер?
— Штефан прекрасно себя чувствует.
— Он все еще ухлестывает за той певицей… Как ее зовут?
— Кора… Нет.
Клара опустила голову и печально посмотрела на него, словно чего-то ожидая.
— Она была очень хорошенькая…
Либерман знал, что нужен дипломатичный ответ и, подавив подступающий смех, бесцеремонно произнес:
— А мне она не казалась особенно привлекательной.
Его слова возымели желаемый эффект. Лицо Клары снова засияло, и она немедленно предложила ему еще кусочек яблока. На этот раз он отказался.
