И дело совсем не в несознательных красноармейцах или заложенных в ломбард после проигрыша в карты пиджаках.
Как ни стремится философия размышлять в горних высях о самоубийстве, обычное самоубийство было востребовано человеком задолго до появления самой философии или религий монотеизма. Причем это действо рассматривалось в мире родо-племенных отношений как естественный исход многих событий, естественная точка в конце пути отдельного человека. Дж. Фрэзер в своей книге «Золотая ветвь» развертывает панораму жизни, ритуалов племен, в которых самоубийство было неизменным атрибутом. И даже древние вожди племен, совсем не зная о трагедии смерти бога, обязаны были организовать соплеменников на убийство богов и божков — все в зависимости от времени года, начала посевной или других знаковых событий. И даже обязаны были сами совершать самоубийство из «альтруистических» побуждений — спасения племени от неурожая, природных катаклизмов или в том случае, если на теле вождя появлялись признаки старения, например выпадал зуб. Самоубийством вожди только утверждали свое божественное происхождение, обычные члены племени — выполняли свой долг.
Античные эпидемии самоубийств в Древней Греции или Риме не особенно затрагивают внимание культуры, если речь, конечно, не идет о предыстории христианской теологии или континентальной философии. Впрочем, не ее это вина. То, что было необходимым, естественным для древних племен, приобретает черты помпезного разложения рабовладельческих обществ.Самоубийство утрачивает эстетику естественной простоты и ускользает от осмысления. Например,«в Египте во времена Марка Антония существовала целая академия — синапофименон, члены которой в порядке очередности заканчивали свою жизнь самоубийством, а на заседаниях обсуждали и придумывали новые легкие и „приятные” его способы»
[16]
.
Мало кто сейчас последует за логикой Гегесия — «смертепроповедника», но в те времена его «благодарные» слушатели могли тут же покончить жизнь самоубийством. Неудивительно, что христианство, зародившись в Древнем Риме, повело особую борьбу с самоубийством и самоубийцами, а философия только вскользь, в примечаниях, вспоминает культы самоубийства или перечисляет без запинки: киники, стоики… Впрочем, с Гегесием начал бы борьбу даже домовый комитет советской многоэтажки, а не то что одна из мировых религий. Но что культуре Гегесий?
«Датские воины считали позором дожить до старости и умереть спокойно: как они, так и „готы” и многие другие народы считали обязанностью кончать с собой при приближении старости. У древних германцев был обычай, что люди, начинающие стареть, взбирались на одну „скалу предков” и бросались с ее вершины; у древних индусов даже считалось большой добродетелью, если человек приносил себя в жертву богам и вообще добровольно кончал с собой»
[17]
— древнее самоубийство не требовало обсуждений и долгих советов племен. Обходилось и обходится без головоломных смыслов харакири в Японии или сати — индийское ритуальное самоубийство жен. Эта естественность требует совершенно иного подхода к осмыслению, чем те, которые мы привыкли исповедовать в культурном мире.
