Вот это нефилософское сознание родовых отношений, примитивный взгляд на самоубийство, то есть на фундаментальный вопрос свободного индивида и наличие отсутствия добротного академического образования у языческих народов, хоть Греции, хоть Рима, хоть эпохи эллинизма, оскверняют чувства любого, мало-мальски знакомого с философскими книгами человека. В противном случае оригинальный способ самоубийства, до сих пор практикующийся в некоторых африканских племенах, занял бы достойное место в философском хит-параде самоубийств: «Человек, которому нанесено оскорбление, должен по обычаю племени взобраться на высокое дерево и, публично излив свой гнев на обидчика, броситься вниз головой».
Но у мыслителей, как и у самой смерти, всегда изысканное чувство прекрасного, — такие доморощенные забавы не для нее.
«Русский бог <...> спасовал перед „дешевкой”!»
[18]
Философия пасует перед онтическим: статистикой и прозой жизни. Она прячет свои подлинные заботы в онтологии и даже под страхом смертной казни не решится спуститься на землю. Парадигмы самоубийств и типы самоубийц философии и культуры всегда на «ты» с бессмертием, чего не скажешь о подавляющем большинстве рядовых суицидентов. Вот это совершенное отсутствие позы и настырного преследования земного бессмертия отличают два мира, две системы мыслей и поступков самоубийц.
Согласитесь, когда пытаешься осмыслить на бумаге последний, крайний шаг другого человека, личности его предшественников обязаны преображать тексты от первой и до последней буквы. Размышляя о самоубийстве, философия не сделает и шагу без того, чтобы не отыскать в гигантской истории культуры десяток-другой достойных самоубийц и концепций. Но, как ни старается культура, джентльменский набор философской суицидологии похож на замасленную колоду карт в руках умелого пройдохи.
Сократ, несомненно, первооткрыватель не только темы самоубийства, но, прежде всего, самой смерти в философской культуре. На протяжении многих веков он является образцом для подражания и в размышлениях и в действиях. Хотя споры о самом факте самоубийства Сократа, то есть кто он — самоубийца или казненный свободный гражданин Афин, не прекращаются до сих пор. Перечень мыслителей, которые так или иначе высказались по поводу его решения и мыслей о человеческой смерти, описанной в диалоге Платона «Федон», занял бы не одну страницу. Тем более что второй представитель в перечне парадигм самоубийств — Иисус Христос. Христос и Сократ — какой же смертный профессор пропустит такую бессмертную тему?!
