Однако Сверчку досталась роль совершенно невероятная. Он играл тень тапера.
Пианино стояло в подложе, ни Сверчка, ни инструмента зал не видел. Однако во время сцены в баре, когда звучала фонограмма, ткань подсвечивали, и на ней появлялась тень тапера.
Он ходил на спектакль два или три года. Пробирался в угол, сдувал пыль. Садился за инструмент. Ждал, когда начнется фонограмма, а потом играл беззвучные сюиты, симфонии. Мелодии, которые роились у него в голове.
Однажды во время спектакля в подложу зашел осветитель — проверял сети или менял лампы, не знаю. И наткнулся на Сверчка, который торжественно сидел за инструментом.
Осветитель был пьян, испугался. Сверчок замахал на него руками.
“Да мы уже год не зажигаем”, — пятился парень.
…Он отыграл сцену как обычно, а потом поднялся в репертуарную часть, где ему сказали, что роль тапера действительно сокращена.
“Извините, что забыли предупредить”.
Больше он в театре не появлялся. Да и вообще пропал из виду — не звонил, не приходил в гости. Съехал с квартиры, в которой к телефону стали подходить чужие люди. Исчез, растворился в московском воздухе.
А спустя пару лет позвонил и пригласил нас в гости.
Теперь он жил в большом доме на углу Клементовского переулка, в Замоскворечье. Старинный фасад украшал медальон “Крепи оборону СССР”, “двуспальную” дверь венчала мужская маска из гипса. Мы вошли в подъезд, поднялись к шахте. У лифта нервно жал на кнопку какой-то тип, и я с удивлением заметил, что его лицо как две капли похоже на эту маску.
Вспомнив про клаустрофобию, жена потащила меня пешком. На последнем этаже мы снова встретились, тип уже трезвонил. Двери, его и наша, открылись одновременно. Краем глаза я увидел, что мужчину встречает абсолютно голая, на каблуках, девушка. На секунду наши взгляды встретились, она улыбнулась, откинула челку.
Спряталась, пропуская мужчину, за створку.
Я шагнул в дверь напротив.
Квартира представляла собой огромную комнату со скругленной стеной и окнами-иллюминаторами. На полу валялись циновки, лежаки. Пара светильников в углу, на стенах. Пахло благовониями или марихуаной. Тренькала музыка.
Хозяин сидел в углу на подушках за чаем. Даже в полумраке было видно, насколько он изменился. Прежде подвижное, гуттаперчевое лицо превратилось в маску. Стало смуглым, невозмутимым; каким-то глиняным. Когда жена его целовала, я даже испугался, что нос или ухо вообще отколются.
Говорил он мало, странно растягивая звуки. Рассказал, что у него магазин; что продает мебель. Мебель возят из Таиланда, в основном плетеные кресла и ширмы. Клиенты из дизайнеров, берут под оформление богатых квартир. И что дело давно налажено, поэтому в Таиланде он чаще на отдыхе, а не по бизнесу.
