Леше не нравятся местные охранники. Большинство из них — бывшие милиционеры, тупы и нетактичны. Но он умеет мирно и весело общаться с ними, и охранники приветливы с Лешей, у них можно стрельнуть сигарету, с их помощью можно пресечь кражу книги или унять зашедшего в магазин хулигана, пьяного.
После чаепития Леша идет в подсобку спать. Там, среди упаковок с книгами, он расстилает на полу свою походную пенку и ложится на нее. Подушка — полиэтиленовый пакет, набитый плюшевыми медвежатами-брелками по сто двадцать рублей штука. Проход в подсобку занавешен пледом.
Засыпая, Леша вновь вспоминает о навязчивом заике, о его словах, и каждое из этих слов соответствует ценнику со штрихкодом; Леша видит белое пятно на алой поверхности, и это — экспрессия, еще одно пятно рядом — рефлексия на экспрессию. Пятна стремительно набухают и превращаются в тотальный объем, с которым Леше, во сне утратившему рассудочную хватку, вдруг хочется бороться, бороться, хочется что-то доказать неким авторам и выполнить свою миссию вдумчивого книжного сейлера.
Херсонский Борис Григорьевич родился в 1950 году. Окончил Одесский медицинский институт. Заведует кафедрой клинической психологии Одесского национального университета. Автор нескольких стихотворных сборников, лауреат премии “Anthologia” за поэтические книги “Площадка под застройку” и “Вне ограды”. Живет в Одессе.
* *
*
Можно книгу читать в ночи при свете свечи,
слушать премудрых старцев, галдящих наперебой.
Вот так жизнь! Сначала учись, а потом учи,
а в старости слушай, как учат обученные тобой.
Вокруг тебя молятся, варят, скребут, метут.
Ставят посуду на стол. Потом несут от стола.
Греют воду в тазу. Сначала цветы цветут.
Потом вызревают плоды. Потом всё сгорает дотла.
Это всего лишь буквы, сцепленные в слова,
строка бежит за строкой. Но рядом с тобой
крутится веретено, вращаются жернова,
люди ложатся в землю, земля зарастает травой.
Глаза отведёшь от книги — и закружится голова,
увидишь, как духи Вселенной кружатся над головой.
Этот мир просторен. В нем найдется место всему.
Крик младенца, песня калеки, предсмертный стон.
Но как вместить в своей душе и в своём дому
Всё, что есть в этом мире благословенном, будь проклят он.
* *
*
Как девочку в церковь ведут по утрам,
так Деву вводили в Храм.
Шли осторожно, как вечность — вброд,
вокруг толпился народ,
который жить без греха не сумел.
На площади рынок шумел.
Покупали для жертвы овец и птиц,
в Храме падали ниц,
