Покуда спят, покуда слышат
* *
*
этот рассвет разрушитель предметов и линий
вот он вливается пепельно-розовый взорванно-синий
вот он к тебе прикасается вот уже нет тебя
всепоглощающе всё размывая губя
ранний рассвет авангардист-инноватор
слышишь отдай возврати что без права отнято! —
взорванно-пепельно не искажай мне лицо —
там где любимый лежал — проступил пикассо —
синий да розовый — взорванно-сложных — филонов — голов
смешанный ларионов — навылет лучи из углов —
не революция не катастрофа — рассвет!
нет меня нет тебя и ничего уже нет…
все — ничего только утренняя пустота
внутренняя красота отрешенность холста
четкий твой профиль проступит на нем обновлен
мною погублен распадом рассветом спасен…
скоро распустится все расцветет во свету
птицы пропишут первые звуки дворник черту
Имя
Из вечности в вещность войти и остаться в предметах
Рассыпаться в них или именем собственным стать
Простым палиндромом, читаемым так или этак
Из шероховатости пестрой на строгую гладь
Наткнуться и отразиться в себе там на стыке
Согласных. Отринуть и разделиться на два
Ни в чем не согласных из полувопроса и крика
И снова едина — ОНА — пошатнувшись едва.
Там тень телеграфных столбов у железной дороги
Грохочущей и увозящей по две стороны
Болящие А. Это в путах на каторгу ноги
И прочь журавли над чертою китайской стены
И мечется эхо от возгласа-стона: “Осанна!”
Разорванного в многоротой пьянящей толпе
Но Анна есть Анна, по-прежнему, Анна есть Анна
И створки смыкает став вещью самою в себе.
* *
*
всю ночь прозрачный шостакович
встает из темного угла
внутри него внутри стекла
слепая музыка клокочет
и разливается
по-птичьи
пред-чувственно и пред-язычно
рекой
до-словной
без-конечной
над-человечно
как будто здесь живая мука
как будто не было ни звука
лишь время рушится в зарю
лишь бездны мрачной на краю
парит прозрачный шостакович…
.................................
я распадаюсь я горю —
крупицы вымысла и числа
непонимания и смысла
