Не исключено, что оба объяснения принимаются.
Конечно, могут быть еще и другие причины, мотивы, версии, которые мы сейчас также сформулируем.
Бурной новой деятельностью Прохоров отделился от прошлого периода, то есть от Потанина, которого теперь чаще поминают в связке с Дерипаской. А Прохоров теперь один, и ему надо было обозначить не только для себя, но и для общества свой особый путь. С этой целью наш герой умело сделал ребрендинг самого себя. У него теперь иная репутация, не просто плейбоя с деньгами, хотя им он продолжает быть, даже по формальным признакам, но русского предпринимателя новой формации. Прохоров перерос тип национального капиталиста, он становится наднациональным.
Прохоров научился использовать возможности современных коммуникаций и новых информационных технологий, превратив их в рабочую силу. Он стал олигархом без олигархии, человеком-брендом в новой экономике, за которой будущее страны, или стране просто не быть. Превратился в своеобразного пророка новой эпохи, как бы заглянул в будущее. И возникает ощущение, что он обладает новым знанием, скрытым от всех остальным.
Причина понятна. Прохоров стал первым инновационным бизнесменом такого масштаба, кто занялся будто бы ерундой (не Ерудой в Красноярском крае, где он теперь зарегистрирован на постоянной основе), как то: всерьез задумал пересадить жителей России на свой «народный» гибридный автомобиль, в целях энергоэффективности предложил в принудительном порядке перевести страну на светодиодные, то есть суперэнергосберегающие, лампы, в целях приближения к западным стандартам производительности труда высказался за инновационное изменение трудового законодательства, которые бы позволило упростить увольнение неугодного работника (а что, в своем роде инновационная идея) и даже вложился в новые СМИ (неважно, что масло масленое, главное – звучит).
Он возможно один из первых отечественных предпринимателей, кто приобрел влияние практически на все общественные сферы страны не за счет денег или связей во власти, а за счет информационного шума. Форма виртуальной олигархии. Действительно, за последний год Прохоров появляется в новостях даже чаще, чем в 2007– 2008 гг., на пике интереса к своей персоне после французской кутузки и разборок с Потаниным. Причем, все меньше и меньше в светской хронике, героем которой он преимущественно был в эпоху тандема.
То есть Прохоров вложился в имя, он решил капитализировать свое имя, которое таким способом приобретает залоговую стоимость, что так важно, когда потеряны прежние, довольно прочные точки опоры. Значит, надо отработать новые, чтобы опереться и дальше превращать эту виртуальную стоимость в реальные контракты, кредиты, федеральное бюджетирование, лояльность со стороны частного бизнеса, власти и прессы.
