— Хотите, я вам сыграю? Я умею на гитаре. Девушка выбежала в соседнюю комнату, вернулась с гитарой, повязанной синим бантом. Перебрала струны. Запела:
Мы дети мгновенья…
Вся жизнь коротка.
Год новый, год старый
— Не все ли равно?..
— Не надо, Наденька, это не ваше.
Она грустно посмотрела на него. Свела глаза:
— Могу и другую:
Бушевали волны в море,
Ели гнулись на земле,
Мы летели на просторе
На воздушном корабле…
Путко не ожидал, что у нее в песне такой голос — глубокий, наполненный чувством, куда более зрелый, чем ее бесхитростная, простенькая душа. Залюбовался ею. Так любуются картиной неизвестного, не удостоенного славы художника, вдруг приметив ее в зале среди огромных полотен и обнаружив очарование, открывшееся только тебе.
— Что вы так смотрите, Антон?.. — она робко отбросила его отчество.
Он не успел ответить. В сенях затопали. В комнату вошел, подперев потолок, парень. Не надо было и спрашивать — кто: одно лицо с девушкой и ее матерью.
— А мы как раз тебя ждем-ждем! — с облегчением сказала Наденька. — Это и есть мой Сашка!
— Ну, братцы! — парень отшвырнул на скамью рукавицы. — В городе такая кутерьма! Меня послали в комитет за листовками — и назад!..
Он запнулся. Оглядел Антона:
— А ты, солдат, кто такой будешь? Не свататься пришел случаем?
Звонко рассмеялся.
— Дурак! — оборвала, даже притопнула ногой Наденька.
— Мы зараз одного ва-ажного такого заарестовывали, — не обращая внимания на гнев сестры, продолжал он. — Сенатор аль министр какой бывший, не знаю, из комитета указали. Старый хрыч, плешивый. Мы с морячками к нему: так, мол, и так, извольте бриться! А он трубку к уху приставил: «Что слышно у вас новенького? Не хотите ли покурить? Рекомендую вот енти сигары!..» Мы решили: «Чокнутый!» Оказывается, он думал, что мы пришли звать его на заседание сената.
Парень снова засмеялся.
«Кажется, он-то мне и нужен», — радостно подумал Путко.
2
С почина, сделанного Щегловитовым, министерский павильон Таврического дворца, тут же метко окрещенный «павильон арестованных министров», стал быстро заполняться: привели бывшего премьера Штюрмера, затем жандармского генерала Курлова, градоначальника Балка, отца-учредителя черносотенного «Союза русского народа» доктора Дубровина, бывшего министра внутренних дел Макарова, бывшего военного министра, оскандалившегося Сухомлинова. Посланный к нему на квартиру наряд рассказывал потом, что генерала нашли в спальне под периной. Последний из предводителей охранной службы, министр внутренних дел Протопопов, пришел арестовываться сам: не вынес страха ожидания. Тщедушный, искривленный от паралича и ужаса, он впрыгнул на ступени дворца, обратился к первому встречному:
