Заговор генералов | страница 36
Женщина сочувственно заохала. Судя по голосу, совсем еще молода. Добрая, наверное, располневшая на московских расстегаях и кулебяках. Небось глядит не наглядится на сынуленьку. А отец молчалив. Должно быть, сухарь в вицмундире, застегнутом на все пуговицы.
Заскрипели крышки плетеных корзинок, зашуршал пергамент, по комнате разлился аромат домашних яств.
— Вы, воины дорогие, не побрезгуйте нашими гостинцами, откушайте! Тут и курочка, и гусятинка, пироги, варенье, грибочки, икорочка… Кушайте на здоровье, поправляйтесь!
— Возьмите, Тимофей Терентьич, — сказал прапорщик. — Мама, передайте Антону Владимировичу.
— Гм, гм, — произнес отец.
— Больно тебе, Котенька? Очень болит?
— Скоро уже выпишут, — с полным ртом ответил он. — Шрам на бедре, конечно, останется, да ведь как солдату без шрамов?
— Ты когда написал, мы все читали-перечитывали, сколько слез пролили… Да ты живыми словами расскажи, родненький!
— Что рассказывать? — смутился он. — Забылось уже. Как описывал, так и было.
— Ох, господи! Как, поди, жутко в рукопашной-то, бедненький мой! причитала мать. — Этот третий, ирод германский, со спины наскочил? А с теми двумя ты одним махом, да?.. Герой ты у меня, родненький, герой! Страшно-то как за тебя, о господи!
Антону были приятны ее напевный московский говор, любовь к сыну.
— А потом-то как было? Как выносили под пулями с битвы?
— Когда ранило меня в бедро, кровь так и хлынула фонтаном. Не окажись рядом санитара, изошел бы. Бинта потратили ужасно много. Положили на носилки — и в полевой лазарет. — Тут уж он живописал подробно и соответственно действительному.
— Не стыдись, родненький, скажи: кричал, плакал?
— Что вы, маменька, как офицеру возможно! Я сознание потерял.
В палату забежала Надя.
— Познакомьтесь. Это наша… — он запнулся, не зная, как назвать, наша заботливая попечительница. А это мои родители, Надежда Сергеевна!
— Здрасте! — проговорила девушка, и тут же за нею хлопнула дверь.
— Проста, — сухо сказала мать, уловив нечто в голосе сына.
— Что вы, маменька! Она такая хорошенькая и презаботливая!
— Простолюдинка. Совсем не нашего круга, Константин, — строго повторила она. — А о тебе все Варенька спрашивает. Написал бы ей.
— Гм, гм, — поддакнул отец.
— И нам пиши почаще. Выздоравливай побыстрей. А как выпустят отсюда, вместо санатории домой приезжай. Мы не можем гостить в столице: у отца служба, его только на сутки отпустили. Обещай, что нам будешь писать каждый день и Вареньке напишешь!..