— Значит, так… — произносит он, запустив пятерню в волосы, которые падают ему на лоб. — Отсюда ни шагу. И никаких фокусов, иначе к нам пожалует один из этих… — показывает он пальцем себе за спину. — Одеться как следует. Навести порядок. Горак, Эмлер, за мной! Принесем кофе… В туалет и в умывальню пойдете строем. Нигде не задерживаться. Ни с кем не разговаривать. Примерно через час будет построение, а потом занятия.
— Какие занятия, пан четарж?
— Не знаю. Что-нибудь придумают. Не можем же мы болтаться без дела.
По коридорам расхаживают патрули полевой жандармерии в серо-голубой форме в сопровождении дежурных ротмистров. Во двор въезжают грузовики и образуют колонну по четыре в ряд. В углу, рядом с караульным помещением, размещается полевая кухня. Повар, подняв воротник, ловко орудует половником, равномерными движениями наполняя миски движущихся один за другим мимо котла немецких солдат. Они тоже зябко кутаются в поднятые воротники и переступают с ноги на ногу.
В половине десятого двери спальни снова распахиваются. Входит дежурный ротмистр в сопровождении четаржа и двух солдат. Следом за ними появляется поручик Шимандл с каменным выражением на лице:
— Смирно! Пан поручик…
— Отставить! В одну шеренгу — становись! Сдать оружие!
Солдаты подходят с винтовками, к которым большинство из них только начали привыкать, а четарж механически вынимает из них затворы и осматривает стволы.
И солдаты молчат.
И в лицах у них ни кровинки, словно их выстроили перед казнью.
Когда около десяти они выходят на учебный плац, винтовки, пулеметы и учебные гранаты уже аккуратно сложены вдоль стен коридоров. По четырем сторонам двора стоят равномерными группами в положении «Вольно, оружие к ноге!» жандармы в серо-голубых мундирах германского рейха.
Занятия по строевой подготовке помогают хоть немного разрядить обстановку. Ведет их четарж-курсант Млейнек. Поручик Шимандл ходит по плацу с опущенной головой. Под грязно-серым небом, с которого не переставая падают хлопья мокрого снега, его команды звучат вяло и глухо.
Объявляют перерыв. Можно покурить. Все стоят толпой. Курсант Вит Неедлы из второго отделения замшевым лоскутом протирает очки.
— Как папа, Витек? — подойдя, задает ему вопрос Владя Эмлер.
— Уехал вместе с мамой.
— Ну и как ты к этому относишься?
— Иначе они не могли поступить, ведь не сегодня завтра начнется война.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, а то Конопатый идет…
Конопатый действительно направляется к ним, но вдруг вместе со всеми оборачивается в сторону дороги, по которой вот уже больше часа непрерывным потоком движется немецкая моторизованная пехота.
