— Ты чё, не боишься? — удивленно спросил он.
— Боюсь. Очень. — признался я.
— По тебе не скажешь.
— По тебе тоже.
— Я ночью буду бояться. Меня уже сейчас колбасит.
— Я не засну, — я представил эту ночь перед прыжком, тишину, один на один с собой. И безразличные теплые собаки. И Люся посапывает мирно. На что я это променял! Легче не уходить из клуба до утра.
Номер моего парашюта — 4212. При всем желании, ничего кармического я в этих цифрах не нашел.
Ночь прошла еще хуже, чем я предполагал. Прыжки были назначены на шесть утра, и к этому времени я стал похож на свой труп недельной давности. Часов до двенадцати ночи мы еще перезванивались с Квакиным, подбадривая друг друга, а потом я остался в одиночестве.
— Тебе это надо? — спросила сонная Люся.
— Надо! — убеждал я больше себя, чем ее, — мне надоело быть рахитом. Мне надоело, что я не могу. Мне страшно. Страшно прыгать и страшно отказаться. Я потом не смогу жить…
— Но Андрюха отказался…
— Он по телефону отказался. А я уже там был. Меня записали. Утром скажут, что еще один испугался… Даже не скажут, улыбнутся.
— Вот проблема! Не надо ехать и все. Кто там о тебе думать будет…
— Я поеду.
— Выпей феню, — так мы называли дома «фенозепам».
— Да, можно наколдыриться в хлам, наширяться и колес наглотаться. Тебя выкинут как мешок. И вспомнить не о чем. Да и не испытание это…
— Я не буду считать тебя трусом.
— Сука, Квакин… Он меня будет трусом считать. И я сам. И не в трусости дело, а том, что все могут, а я — нет. Давление там, нервы, блядь, всякая херня… Я только боюсь сознание потерять, но поеду, — я вышагивал по квартире и курил одну сигарету за другой. Собаки с кровати следили за моими хаотичными перемещениями.
— Я люблю тебя, кися. Если ты не поедешь, я тебя меньше любить не буду.
— Спи. Завтра в пять меня разбудишь.
— Хорошо, любимый, — Люся заснула через несколько секунд, а на меня обрушился липкий ужас.
К четырем утра я докурился до рвоты, пытался читать, но не смог понять ни одного слова, лег в кровать, обнял питбуля и попытался согреться. Меня бил озноб. Внезапно меня озарило — завтра в 6-30 я буду героем! Как бы я не переживал, не боялся, после прыжка все будет по-другому. Боятся все. Ни кто не увидит мои холодные, дрожащие руки, мою бессонницу, не подсчитает, сколько раз я бегал в туалет, я перейду в разряд тех, кто смог. Я буду одним из… Ухватившись за эти мысли, я успокоился, согрелся и размечтался о светлом послезавтра.
Пора заняться спортом
