— Видела тебя эта сыкуха, — сказал Феликс. — Поет про тебя в полный голос. Здоровенный громила, говорит, с автоматом — высадил два магазина. Перепугалась вусмерть.
— Я могу ее понять, — сказала Нина. — Но все произошло очень быстро, заметить что-либо было невозможно.
— Зреет маленький переполох в рядах преступных масс, — удовлетворенно добавил Феликс. — Таким образом, начинается раскрутка операции «Народная воля». Знаешь, кто ее разрабатывал?
— Знаю, — сказала Нина. — Ты. Старик радостно хихикнул.
— Я! А теперь ты даже не представляешь, какие силы к этому подключаются.
— Какие силы? — насторожилась Нина.
— Государственные, — прошептал Феликс. — Серьезные люди относятся к нашим идеям с большим интересом.
— А ты не боишься, что эти самые государственные люди начнут использовать тебя в своих целях?
— Я был бы полным идиотом, если бы не учитывал этого в своих построениях, — сказал Феликс. — Вопрос в том, кто кого больше использует?
— Значит, твоя инициатива все-таки нашла поддержку? — задумчиво спросила Нина.
— Ты не очень-то обольщайся, — сказал Феликс — И инициатива была не только моя, и суть дела не совсем та, что предполагалась первоначально. Но это уже дело, это поддержка, и в этом я нахожу большое утешение.
— Кто-нибудь из твоих новых начальников знает про меня? — неожиданно спросила Нина.
— Конечно, знают, — хихикнул Феликс. — Ты же знаменитый киллер Бэби!
— Почему Бэби?
— Потому что баба.
— Разве «бэби» значит «баба»? — спросила Нина насмешливо.
— Нет, разумеется, — сказал Феликс. — Но мой учитель, светлая ему память, полковник Синюхин всегда учил нас давать агентам клички маскировочного характера. Например, у меня в одной работе была кличка Борода, хотя я никогда не носил бороды. Я вообще хотел дать тебе кличку Хромой, но это уже перебор. А два «б» в кличке все-таки дают намек на твое истинное лицо. Но этого уже никто не должен знать. Впрочем, и я не знаю других агентов. Это азбука конспирации.
— Зачем ты меня звал? — спросила Нина, вдруг почувствовав некоторую неприязнь к этому человеку, долгое время бывшему для нее чуть ли не единственным другом.
— Есть дело, — сказал Феликс, — и очень серьезное.
— Какое же? — спросила она.
— Понимаешь, то, что я тебе предложу, сильно смахивает на террористический акт. Я всегда говорил и буду говорить, что политика меня не интересует. Но в среде высших политиков скрывается немало преступных элементов! Как тут быть, скажи, пожалуйста?
— Кто? — спросила Нина.
