— Не знаю, — нервно отвечала Люся. — По мне, так там долго палили… Может, это Ашот что-то закричал или ведро какое-нибудь рядом грохнулось.
Я вспомнил найденное Грязновым ведро и подумал, что Марго, может, и не ошиблась.
— Видела, как он падал?
— Конечно, он же, падая, меня к стене оттолкнул!.. Я башкой в батарею отопления врезалась, ничего не соображаю. Гляжу, а у него голова вся красная, вместо лица какое-то месиво… Я орать хочу, а горло перехватило, шепнуть и то ничего не могу. Этот тип спокойно мимо меня прошел и свалил. Даже не глянул. Может, и хорошо, что не глянул, а?
— Теперь вспоминай, — сказал я. — Как он выглядел?
Она на мгновение попыталась сосредоточиться, понимая всю важность своих показаний. Снова закурила, почесала нос, сморщилась.
— Роста он среднего, — наконец начала она. — Одет в черное, но в светлых туфлях. Специально я не смотрела, но теперь думаю, что это он в кроссовках был. На голове черная вязанка, но лицо было открыто. Я его сбоку видела, но кое-что приметила. Физиономия вытянутая, губы пухлые, нос прямой. Не красавец, но симпатичный.
— Завтра тебе надо будет поработать над фотороботом, — сказал я. — Знаешь, это такая штука…
— Знаю, — бросила она, и я поверил — действительно знает.
— Цвет волос?
— Шатен. Может, даже русый, там ведь не так уж и светло было. Но крепкий парень, широкоплечий, мощный…
— Если встретишь, узнаешь? — спросил я.
— Что я, дура, что ли? — скривилась она. — Конечно, не узнаю! У него свои дела, у меня свои. Нам пересекаться нет никакого смысла.
— Но приметы его ты же нам даешь, — усмехнувшись, заметил я. — Не боишься ведь.
— Так попробуй я не дать! — почти воскликнула Люся. — Вы же меня завтра же в двадцать четыре часа за эти самые марки, чтоб им сгореть!.. А чем, скажите, на жизнь зарабатывать?
Я смотрел на эту чумазую шестнадцатилетнюю девчонку, сбежавшую из своей провинции года два-три назад и с тех пор живущую волчонком в огромном равнодушном городе, и не знал, что ей сказать. Что кончит она плохо? Так она сама об этом знает лучше меня, это ей спать не дает. Что жизнь себе испортит? Так ведь та жизнь, от которой она сбежала в столицу, мало чем и отличалась от существования гостиничной проститутки, разве что там за это не платили.
— Куда ты сейчас? — неожиданно спросил я.
Она глянула на меня удивленно и, поняв мой вопрос по-своему, усмехнулась.
— Есть предложения, господин следователь? У меня ведь рабочий день еще не закончился, может, я и успею еще пару коллекций осмотреть. Так, может, и у вас что найдется?
