- Карматы построили свои полки для сражения! Из центральных порядков вышли поединщики! Требуют схватки с нашими воинами, о мой халиф!
- Началось... - пробормотал аль-Мамун.
Ну наконец-то - началось. Бой - лучше чем бесплодное ожидание в виду усиливающегося с каждым днем врага.
У ног певуче мурлыкнуло:
- Я покорнейше прошу искупить свою вину поединком с врагом, о господин...
Кошкоподобное, худое, ненавидящее людей существо приникло к его туфлям. Аль-Мамун подавил в себе желание попятиться.
- Дозволено, - выдавил он наконец.
Меамори рассыпался в любезных мяуканьях. Тарик криво усмехнулся.
- Стоишь рядом со мной на холме Тал-аль-Джамуа, - коротко бросил аль-Мамун.
И пошел одеваться к бою. Устремленный ему в спину немигающий взгляд нерегиля он чувствовал кожей.
Холм Тал-аль-Джамуа
Заросший чабрецом склон круто уходил вниз. Ниже, как овцы, сгрудились кривоватые от ветров сосенки. У подножия холма волной ходили заросли лавра, раскачивались под порывами фисташковые деревья.
Внизу, на равнине, поблескивавшие сталью воинские порядки огибали редкие всхолмья и рытвины. Но центр, называемый во всех военных трактатах кальб, сердце, стоял на плоском ровном месте - видимо, так и не засеянном поле.
Под ярким солнцем шарфы на шлемах поединщиков казались ослепительно белыми. Трое на трое - как положено. Пустое поле уходило в перспективу всхолмий и скалистых гребней - за ними темнели обрывы извилистых вади.
Карматский правый фланг оставил за спиной как раз такой длинный сыпучий распадок - мелеющий к северу Вади Аллан. А некоторые конные отряды так и вовсе не пересекали сухое русло - судя по бело-синим плащам, это были бедуины, бану руала.
- Кто еще двое? - спросил аль-Мамун куфанского каида.
- Азим ибн Амр, из нашего джунда, - с гордостью ответил тот, отводя от лица красно-желтый платок. - И Абдулрахман ибн Абу Бакр, из Нишапура.
Воины вышли пешими и встали, широко, уверенно расставив ноги.
Третий поединщик выехал верхом - и заставил свою лошадь идти затейливым шагом вбок, ногу за ногу. Гарцевал, красуясь в приметном шлеме с двумя перьями, Меамори но-Нейи. Судя по тому, как он встряхивал в руке меч, и как выбегали из первых рядов карматы - грозя кулаками и копьями - аураннец выкрикивал оскорбления.
Трое карматских воинов стояли далеко друг от друга - видимо, вышли от разных отрядов. Одному уже подводили коня - раз уж Меамори предпочел драться верхом.
