Сторож брату своему - Ксения Павловна Медведевич

Ветер нехорошо свистел. Поднимая глаза к куполу над головой, Джарир умом понимал — свистит в трещинах камня. И между колоннами. Джунгар смотрел на рябящую под солнцем воду прудика и ежился, несмотря на жару. Его тумен перекрыл дорогу у питьевого водоема на пути паломников. Враг не мог не пройти мимо пруда под каменной беседкой: люди и животные захотят пить. Для людей — пруд. Для лошадей и верблюдов — поилка. Высокий журавль колодца черной полосой рассекал желто-красное небо.

Небольшой водоем боролся за жизнь, но солнце пекло. Беспощадно. Квадратный пруд за каменной оградкой медленно умирал под отвесными лучами. Купол на тоненьких ножках давал тень — но мало. Сквозь трещины сеялся песок. Песок горстями швырял ветер, порывами бьющий из пустыни. Лицо обдавало сухим невозможным жаром.

— Как они проходят через пески? — пробормотал за плечом Толуй. — Разведчики сказали, что их больше пяти тысяч копий. Как они проходят через пустыню?..

Джарир скрипнул песком на зубах. Хороший вопрос. Отряды замотанных в зеленое сектантов выныривали из песков Дехны как призраки — и рвали окрестности Куфы. А месяц назад им открыли ворота города — и ублюдки разграбили Куфу начисто. Болтали, что город сдали местные купцы-работорговцы — за выгодную сделку с нападающими. Половина пленных пойдет на рынки Басры, половину уведут карматы — так они себя называли, эти разбойники из пустыни. Наместник Васита, получив новости, приказал Джариру выдвигаться — перехватить карматов на марше и отбить людей.

— Как они собирались через Дехну пленных гнать — тоже интересно, — пробормотал джунгар.

Кому торговцы собираются продать незаконно обращенных в рабство правоверных, никто не спрашивал. Про строительство каналов и осушение болот вокруг Басры ходили легенды самого нехорошего свойства. Говорили, что рабы ложились в гнилую землю тысячами — а ненасытный город требовал еще и еще.

Горизонт курился длинными сероватыми дымами — Куфа все еще горела. Приглядевшись, Джарир сморгнул и улыбнулся — над выжженной каменистой равниной поднимался вовсе не дым. Пыль. Растущее облако пыли.

— Идут! — заорали с дороги. — Карматы идут!

В зените раскаленным белым кругляшом стояло солнце. Джарир поскреб под обвязкой шлема. Обросшая за два дня бритая голова нестерпимо чесалась. Под ногами черным блюдцем сгустилась полуденная тень — и исчезла. Тени исчезают в полдень. Плохое время для боя. Вся нечисть вылезает.

Кстати, вон они и зашныряли — Джарир прищурился на колченогого уродца, быстро зашугавшегося под узорную каменную оградку. Пока боятся вылезать, будут пировать на трупах.