И, отсмеявшись, припечатал:
- Глупцы. Они умрут, не дойдя до Маджарского хребта.
Женщина прищурилась и тихо сказала:
- Я голодна.
Кармат улыбнулся, довольно потянулся - и небрежно отмахнул рукой:
- Раз так - кушай. Кушай-кушай...
Аптекарь пискнул и попытался отползти к окну.
Женщина не обратила на него никакого внимания. Текуче поднявшись на ноги, они зазвенела украшениями и, шелестя платьем, поплыла к свернутому ковру.
Нагнулась, как нитку, разорвала стягивавшую сверток толстую веревку. Выпрямилась и одним пинком раскатала ковер. Из паласа выпала связанная по рукам и ногам женщина в ярко-зеленом платье. Набеленное лицо расчертили черные от сурьмы дорожки слез. Рабыня кусала глушившую крики повязку и судорожно дергала связанными запястьями.
Брякая монистами и подвесками, кахрамана опустилась на колени и аккуратно расправила широкие, жесткие складки яркого платья. Золотое шитье огненно вспыхнуло в мигающем свете лампы.
А потом управительница харима улыбнулась, счастливо вздохнула и широко разинула рот. Из-под губ поползли кривые, желтые зубы - сплошным, неровным, на полпальца торчащим частоколом.
Аптекарь пугано, с икотой и всхлипами, задышал, невольница, глядевшая на опускающуюся пасть широко раскрытыми глазами, заколотилась затылком о ковер, а женщина, еще мгновение назад бывшая кахраманой, вдруг встрепенулась, посмотрела на Ваиля и прошамкала сквозь выпущенные зубы:
- По-о-фок... По-о-фок... Фей-хель...
Тот визгнул и затих, уставившись на безобразно растянутый клыками рот:
- А..а?..
- Фенхелевый порошок, ишачий сын, - фыркнул из угла кармат. - Госпоже нужен фенхелевый порошок. Иди отвесь.
Зубастая кивнула и вновь перевела взгляд на жертву. Кожа жуткого существа на глазах серела и собиралась в складки, волосатые уши поднялись и встали торчком, вокруг зрачков сгустилась гнойная желтизна. Невольница придушенно застонала, мотая головой с отчаянным "нет, нет, нет, только не это...".
На улице кричал, надрывался разносчик:
- А вот кому розовой воды, воды с сахаром!..
Гула распахнула пасть на немыслимую ширину и с тихим, блаженным урчанием наделась на белое горло.
Ваиль как раз на четвереньках выползал из комнаты. Просовываясь под занавеску, он услышал за спиной влажный хруст, глухой вопль, треск и смачное чавканье. Обернуться он не сумел.
Гула рычала и с сопением что-то грызла.
Аптекарь ссыпался по лестнице, топоча и едва не выпадая из туфель, кинулся к шкафам, распахнул створки и тут же упал под тяжестью вывалившихся на него потоком коробок и ящичков. Из раскрывшегося при падении сундучка резко запахло камфарой. Лежа на спине и глядя в потолок, Ваиль всхлипнул и разрыдался. В комнате над головой тяжело затопали, раздались глухие удары - словно кто-то с размаху рубил мясную тушу. Аптекарь заливался слезами и не имел сил подняться на ноги.
