— Прошу вас, дайте мне взглянуть в вашу телефонную книгу. Я оставила своего ребенка у…
— Двумя кварталами дальше на бензозаправке есть телефон-автомат.
Враждебный тон подействовал на нее как ушат холодной воды. Выходить на улицу страшно, но и оставаться с ним в магазине тоже было жутко. И она вернулась в темноту ночного города. Поднимался ветер. Грэйс вымоталась до предела, но желание как можно скорее найти дочь казалось выше усталости.
Проведя детство и отрочество в маленьком городке, где каждый знал друг друга, она не выработала в себе чувства самосохранения, которое дети больших мегаполисов впитывают с молоком матери. И теперь этот неведомый ранее страх за свою жизнь овладел ею. Вся прежняя уверенность в том, что она может справиться с любой ситуацией, рухнула. Сердце колотилось как бешеное.
Наконец она добралась до бензоколонки и с облегчением нырнула в телефонную будку. Закрыв за собой дверь, она трясущимися пальцами стала перебирать страницы, испещренные длинными колонками цифр. Свет в будке был тусклым, а глаза у Грэйс туманились от страха и ветра. «Господи, помоги мне найти этот адрес! Доченька моя!» — молила она.
Грэйс была так поглощена поисками, что не заметила, как подъехали пять молодчиков и, приставив к животу служащего ружье, стали снимать кассу, вытряхивая содержимое в сумку. Раздосадованные тем, что денег оказалось меньше, чем ожидали, они выместили злость, выстрелив служащему в висок. Кто-то отпихнул труп ногой, брезгливо поморщившись. Убийцы сели в машину и готовы были уехать прочь, как один из них заметил в телефонной будке девушку:
— Похоже, ребята, нам надо взять с собой этого котеночка.
— Давай тащи ее сюда.
Бандит выскочил из машины, остановившейся всего в нескольких дюймах от будки. Убедившись, что девчонка действительно одна, он толкнул дверь.
Грэйс вскрикнула от боли, дверь вонзилась ей в спину, прижав к аппарату. Юнец быстро закрыл рукой ей рот и потащил к машине. Она лягалась, кусалась, изворачивалась, но борьба была абсолютно бесполезной, и через несколько минут она оказалась на полу под задними сиденьями, прижатая к полу тремя парами тяжелых сапог. Ноги больно давили ее наболевшую грудь, Грэйс попыталась закричать, но ее ударили сапогом в лицо, и она услышала металлический звук открываемой финки. Лезвие оказалось у ее горла.
— Молчи, стерва, или я тебя сейчас разукрашу как следует.
Она тихо застонала, но попыток кричать или бороться больше не делала. Грудь, прижатая сапогами, разрывалась от боли, по сравнению с которой страх смерти отошел на второй план. Надо было что-то придумать! И хотя Грэйс понимала, что ее не ждет ничего хорошего, ради ребенка надо было выжить. Поэтому у нее хватило мужества молчать, пока машина наконец не остановилась в темной аллее.
