Летняя рапсодия [Сборник] | страница 63

— Ты спрашивала, хотели ли мы с Фелицией иметь детей.

Удивленная, Уитни моргнула. Значит… он все‑таки не закрыл дверь. Или, может, закрыл, но потом изменил свое решение. Она взглянула на него и увидела, как в сумерках блестят его глаза.

Ей хотелось, чтобы он продолжал.

— Наш брак был ошибкой, — прямо сказал он. — Я очень скоро обнаружил, что у нас нет ничего общего. Я мечтал осесть и завести семью, а Фелиции хотелось веселиться. Я хотел детей — а она сказала, что дети подождут, пока она не будет к этому готова. Наш брак был пуст. Фарс. После четырех лет практически раздельного сосуществования я заявил, что выхожу из игры.

— Но вы же, наверно, потом помирились? Я имею в виду… у вас же родился Трой.

— Фелиция умоляла дать ей шанс. Она была полна раскаяния и так уверяла меня, что готова начать все заново, что я согласился. Она тут же забеременела, и я чуть не сошел с ума от радости.

— Что же произошло дальше?

— После того как Трой родился, Фелиция совершенно им не интересовалась. Ее никогда не было дома. Она могла оставить ребенка с кем угодно, хоть с посторонним человеком. Все, на что она была способна, так это иногда нарядить его и демонстрировать своим друзьям. Гвоздь программы. В конечном счете я понял, что моя жена не просто не желает дарить свою любовь, а не может, так как в ней вообще любви не было. — Он мрачно рассмеялся. — Но только когда я подал на развод, я обнаружил, насколько она на самом деле холодна.

Далеко внизу в долине послышалось урчание двигателя большой машины — возможно, грузовика на улицах Эмералда.

— Она не давала тебе развода?

— Она заявила, что если я не прекращу процедуру, то она обчистит меня догола. Как‑то она даже призналась, что забеременела только потому, что понимала, что разрыв неизбежен и что если она родит ребенка, то я буду у нее под каблуком: она знала, что я заплачу любые деньги, лишь бы оставить Троя у себя.

Люк устало вытянул вперед ноги. Уитни увидела, как свет месяца блеснул на бокале, когда Люк поднес его к губам, и услышала легкое дзиньканье стекла о кирпич, когда он поставил бокал обратно на землю рядом со стулом.

— Ты так и сделал?

— Так и сделал.

— А Фелиция? Она согласилась вообще никогда не общаться с Троем?

— Таков был наш договор.

— Когда же был день слушания?

— Накануне того дня, как я вернулся сюда.

Уитни отмахнулась от мошки.

— Ты казался таким потрясенным, когда узнал, что твоя бабушка умерла.

— Я и был потрясен. Понимаешь, мы с Рамоном всегда поддерживали связь, а он подписывался на газету Эмералда, так что я был уверен, что в случае чего он мне сообщит. Он ничего не сообщал, и я думал, ну знаешь: отсутствие новостей — уже хорошие новости.