Летняя рапсодия [Сборник] | страница 46

— Ну‑ка, погоди минутку. Я только хочу сказать, что, вместо выплачивания нашим адвокатам кучи денег, мы можем уладить дело без суда. Я хочу это поместье, и оно будет моим… Оно принадлежит мне по праву рождения. Но я готов предложить тебе отступного — десять процентов от стоимости виноградников…

— Забудь об этом! — Гнев полыхал в ее глазах. О, она не сражалась с ним из‑за поместья — во всяком случае, не из‑за его стоимости; даже если бы оно стоило один доллар, она бы вела себя так же. Она сражалась с ним из‑за того, что презирала его методы… и потому, что считала себя правой. — Твоя бабушка захотела, чтобы поместье принадлежало мне — все поместье, а не десять, не двадцать, не тридцать процентов! Все сто процентов, Люк, и ни ты, ни твоя драгоценная адвокатша не в силах это изменить!

Люк возвышался над ней как рассвирепевший великан.

— Так же как ничто не в силах изменить тот факт, что твоя мать разбила мою семью, и если бы не это — ни ты, ни я не были бы сейчас в такой идиотской ситуации! — Его руки сжались в кулаки, и Уитни поняла, что будь она мужчиной, то уже валялась бы сейчас распластанная на полу. — Она совратила моего отца, и именно она была причиной самоубийства мамы — и в конечном счете отец погиб из‑за нее! Если бы она не заставила отца поехать кататься на лыжах в тот день, он не погиб бы под обвалом…

— Но моя мать погибла вместе с ним, Люк, и поэтому твоя бабушка и приютила меня здесь. — Лицо Уитни побелело, как тот снег, что похоронил ее мать и Бена. — И ты не можешь этого простить, не так ли, Люк? Ты не можешь простить свою бабушку, что она взяла в дом ребенка женщины, которую ты ненавидел. О, я до сих пор помню твое лицо в тот день, когда мы впервые встретились. Если я видела убийство в чьих‑либо глазах, так это в твоих. — Опустошенная своим гневом, она устало покачала головой. — Я не она, Люк. И я никогда не отвечала… и не буду отвечать за ее поступки. И пока ты это не поймешь, — заключила она, направляясь к двери, — мы никогда ни до чего не договоримся… Независимо от того, будет ли суд или нет.

На следующий день их общение было холодно‑отстраненным, за исключением тех моментов, когда Трой находился рядом. Тогда по молчаливому согласию они оба сохраняли видимость нормальных отношений.

Но, однако, под этой видимостью бушевало море эмоций, и присутствие Люка было для Уитни совершенно невыносимым. Но, несмотря на взаимную враждебность, его сексуальный магнетизм продолжал притягивать девушку так же упорно, как блесна притягивает беспомощную рыбу. Иногда со смешанным чувством отчаяния и страха Уитни задумывалась, сможет ли она противостоять Люку, если он когда‑нибудь попытается ее добиться.