— Ты шутишь?
— Нет, мэм. Не шучу. — Он приложил руку к сердцу и слегка поклонился. — Я пришел, чтобы обсудить твою… кухню.
Прочитав в ее глазах недоверие, он протянул ей документы фирмы.
Она внимательно изучила бумаги и неохотно произнесла:
— Ну, раз так, тогда проходи. — Кендра посторонилась, пропуская его. Ее лицо напоминало застывшую маску. — План изменился, — заявила она. — Я хочу отложить перестройку кухни и начать с лестницы.
В воздухе носился аромат кофе. Броуди невольно потянул носом — утром он второпях не успел позавтракать. Чашечка кофе была бы очень кстати, прежде чем он начнет убеждать эту несговорчивую дамочку не рушить чудесную старинную лестницу из красного дерева.
— Сейчас все обсудим. Может, угостишь кофе?
Он старался не замечать ее раздражения.
— Хорошо.
Она направилась к кухне, и он пошел вслед за ней.
Кенни почти не изменилась: та же завораживающая походка, те же флюиды, которые заставляют его сердце биться чаще.
— А ты пока осмотрись, может, подскажешь, как тут лучше все переделать, — предложила она.
Он пробормотал что-то неразборчивое в ответ. Старая кухонная мебель, изжившее себя электрооборудование, протертый, а кое-где и рваный линолеум на полу и совершенно безобразные светильники… Да, подумал он, с каким удовольствием я бы распотрошил всю эту рухлядь!
Он снова перевел взгляд на женщину, стоявшую возле раковины. Она потянулась к колонке, чтобы достать кружки. Солнце освещало ее силуэт — худенькие плечи, осиную талию и крутые бедра. Роскошная фигура!
— Ну, что скажешь? — Ее голос донесся до него сквозь алую дымку желания.
— О, по-моему, замечательно! — выдохнул Броуди.
— Что?
Ее холодный тон вырвал его из чувственных фантазий.
— А… э… кофе. Лучше черный. Спасибо, мэм.
Она не пригласила его сесть, поэтому он небрежно привалился к стойке.
Из ее кружки валил густой пар, окутывая лицо.
Ладно, подумал он, с этим пора кончать.
Он посмотрел в ее светло-карие глаза, окаймленные густыми ресницами цвета пшеницы.
— Твой муж, — спросил он, — тоже согласен разобрать лестницу?
Он увидел, как ее пальцы крепче сжали кружку.
— Я вдова, мистер Спенсер. Все решения я принимаю сама.
Вдова. Значит, симпатичной маленькой наследнице живется не так легко, как он думал.
— Очень жаль. — Ему действительно было жаль, потому что воспитывать ребенка одной — дело нелегкое. — Тебе, должно быть, одиноко. Как давно…
— Шесть лет, — неохотно ответила она.
— И ты жила… где? В Ванкувере?
— Да.
— Окончила университет?
