— Ты сейчас кого обманываешь — себя или меня? — строго спросил Пит, на что Камилла лишь тяжело вздохнула и отвела глаза, попытавшись высвободить руки, но у нее ничего не вышло.
— Ничто не проходит бесследно, Макдугл. Я не идиотка. Я все помню и никогда не смогу забыть. Мне все напоминает о его смерти. Вечерние улицы, свет уличных фонарей, бумажный пакет, бутылка вина и еще миллион больших и маленьких деталей. А эта терапия, на которую ты намекаешь… — она замолчала.
— Что терапия? — вынужден был спросить Пит, не дождавшись продолжения.
— Зачем мне все это, если Роберта не вернуть? — дрожащими губами проговорила Камилла.
— А как же ты сама? Как же твоя собственная жизнь? — тряхнул ее за плечи Пит Макдугл.
— У меня нет сил. Прошу, оставь меня, Пит.
— Ты неправильно ведешь себя, — упрекнул ее сосед.
— Тот, кто никогда не чувствовал ничего подобного, навряд ли сможет понять человека, вынужденного с этим жить. Любой звук, незначительное дуновение ветерка может лишить самообладания и ввергнуть в глубочайшую панику, как бы я к этому ни относилась. Я завишу от собственного страха. Я признаю это. И мне не нужна помощь специалистов для того, чтобы выяснить причину моих фобий. И так все предельно ясно.
— Но существует практика реабилитации людей, подобных тебе. Если бы она не имела успеха…
— Пит, оставь это, пожалуйста. Я знаю, ты энтузиаст, но я не такая, — устало проговорила Камилла.
— Я надеялся, поход в кино поможет тебе развеяться. Мне очень жаль, что все так вышло… — промямлил он.
— Боже! Прекрати! Теперь я буду чувствовать себя кругом виноватой. Не оценила идею, испортила всем настроение… — упрекнула его женщина.
— Я вовсе не этого хотел, Камилла. Но нельзя же отсиживаться дома всю жизнь! — убежденно произнес он.
— У меня вовсе нет такого намерения, но и испытывать свою нервную систему на прочность я тоже не собираюсь. Если мне что-то представляется неприемлемым, я не стану этого делать. И все тут! Я взрослая, самостоятельная женщина. И если ты возомнил себе, что я нуждаюсь в твоей опеке, то ты ошибся. И чтобы разубедить тебя в этом окончательно, сообщаю, что когда обживусь в родительском доме, то подыщу работу в городе. А если окажется, что эти приступы паники мешают мне строить нормальную жизнь, тогда и стану думать, как с ними бороться. А теперь, прошу, оставь меня, Пити, я очень устала.
Пит Макдугл не обижался на это «Пити». Камилла Кэмпбелл оскорбительно коверкала его имя специально, потому что чувствовала себя уязвимой, несчастной. Это происходило тогда, когда ее собственная обида захлестывала все остальные чувства.
