Ратха гневно посмотрела на него.
— Я хочу заставить Меорана есть помет! Чем дольше мы просидим здесь, тем дальше они уйдут!
Она резко отвернулась и зашагала вперед.
— Глупая маленькая! — ударил ей в спину яростный крик Такура. — Ратха, ты не сможешь вернуться к ним одна! Ты сейчас и с новорожденным котенком не справишься, не говоря уже о Безымянных захватчиках!
— Тогда идем со мной! — Ратха остановилась и посмотрела на него, махнув хвостом.
— Я не могу.
— Почему?
— Я видел, как умер тот пестроспинка. Ты была слишком далеко, но я видел все.
— Такур, запах стал гораздо лучше. Мы пойдем по мягкому пеплу, он совсем остыл. Мы сможем идти быстро.
Он еще ниже повесил голову.
— Я не могу.
Ратха с досадой зевнула. Злость кислой желчью обожгла ей горло.
— Мне нет никакого дела до твоего сгоревшего пестроспинки! Я хочу вернуться в свое племя! Наверное, Меоран был прав, когда называл тебя сыном Безымянного костегрыза!
Она очутилась на песке еще до того, как последнее слово вылетело из ее пасти. Такур навис над ней, а голова Ратхи гудела от его тяжелой оплеухи.
Она сжалась в жалкий комочек, мечтая исчезнуть, растворившись между крупицами песка. Крепко зажмурив глаза, она чувствовала упавшую на нее тень Такура, чувствовала его боль и ожидание…
— Я не знала! Я думала, что Меоран нарочно распускает вранье про тебя! — залепетала Ратха.
Такур бросил на нее испепеляющий взгляд.
— Нет. Он распускает про меня правду, и это гораздо хуже. Где ты это услышала?
— За убоиной. Подслушала, как Меоран говорил с Яраном. Но я тогда так жадно ела, что ничего толком не разобрала.
Такур с шумом выдохнул.
— Ладно, однолетка. То, что ты услышала — правда. У того, кто дал мне жизнь, не было имени, хотя он был достоин его гораздо больше, чем многие наши племенные. Моя мать, Решара, сделала неправильный выбор.
— Но мне казалось, для того, чтобы новорожденному дали имя, его отец и мать оба должны иметь имена! — воскликнула Ратха.
— Ты хочешь спросить, почему у меня есть имя? — невесело усмехнулся Такур. — Старый Байр сжалился над Решарой, хотя она нарушила закон, найдя себе самца вне племени. Он позволил ей остаться в племени до тех пор, пока она не родила двойню, а затем изгнал. Он сохранил мне жизнь и даже дал имя. Он был очень милосерден ко мне.
Ратха осторожно оторвала голову от песка.
— Двойню? — переспросила она. — Но ведь у тебя нет ни брата, ни сестры в племени!
Такур смутился, и Ратха поняла, что он случайно сказал больше, чем собирался. Некоторое время он молчал, потом устало вздохнул.
