Ройс кивнула.
— Отлично, мистер Китаяма. Именно это доктор Кимура, и я надеялись услышать. Мы предоставим вам подобную информацию. Вы только скажите, когда устанете и вам потребуется отдых, чтобы осмыслить услышанное. Вам многое предстоит узнать.
Из дальнего угла комнаты, находившегося вне поля зрения Дэниела, она принесла высокий табурет, поставила его перед ним, села и принялась рассказывать.
Тоширо Мифунэ на велосипеде! Дэниел подумал, что это абсурд. Он посмотрел на доктора Кимуру и поймал его ответный взгляд, говоривший, что доктор понял его и советует сохранять спокойствие, смотреть и делать вид, что ничего особенного не происходит.
Реабилитационный период оказался не таким болезненным, как того боялся Дэн Китаяма. Довольно сильный дискомфорт, как физический, так и психологический. Головокружение, смятение при интерпретации сигналов от органов чувств и попытках ориентации.
Сводящее с ума бессилие, когда он учился управлять протезами, как будто это было его собственное тело.
В восстановлении его человеческого облика не было ничего особенно нового. Первый изобретатель, догадавшийся изготовить деревянную ногу или металлический крюк вместо потерянной руки, стал предшественником, сложного современного искусства протезирования. Но если тот древний мастер просто прикреплял кусок дерева или металла к временно потерявшей чувствительность культе (по крайней мере, Дэниел предполагал, что уже тогда примерялись какие-нибудь примитивные способы обезболивания), то Кимура, Ройс и их помощники использовали гораздо более сложную технологию.
Им пришлось иметь дело не с пациентом, лишившимся руки или ноги. Они работали с сохраненной в жидком азоте центральной нервной системой человека, чье тело было полностью уничтожено в результате удара и воздействия холода. Даже головной и спинной мозг сохранились не полностью. Что сказала Ройс, наблюдая за состоянием сохранившейся органической части Дэниела?
— Вы потеряли почти половину мозга, мистер Китаяма. Большую часть продолговатого мозга, почти весь гипоталамус, третью часть мозжечка и все шишковидное тело. Когда мы впервые приступили к работе, то главный вопрос для нас заключался не в том, сохранились ли у мозга функции управления и интеллект, а в том, осталась ли вообще хотя бы частица сознания. Некоторые из наших кибернетиков были заинтересованы в поддержании жизнедеятельности вашего мозга, даже если бы не удалось привести вас в сознание. Они хотели поработать с ним — с вами — как с экспериментальной моделью компьютера, проследить каналы ввода и вывода информации, определить ёмкость памятии скорость обработки данных.
