— Документы!
Обручев полез в карман. Ральф зарычал и без Зубарева не позволил ему вытащить руку обратно.
Всё оказалось в порядке и у пограничников и у шофера.
— Можете следовать дальше, товарищ Махров, — сказал старший патруля, возвращая документы.
Обручев достал из полевой сумки большой кусок сахара, бросил Ральфу. Овчарка вильнула хвостом и вопросительно посмотрела на хозяина.
— Можно, Ральф, — разрешил Зубарев.
Ральф осторожно взял зубами сахар.
— Брось! — резко приказал Зубарев.
Ральф послушно положил сахар и отвернулся от него. Солдат погладил собаку, поднял кусок и сам протянул Ральфу. Овчарка взяла, и было слышно, как на клыках хрустнул сахар.
— Брось! — опять сказал Зубарев.
Ральф сейчас же выплюнул раскрошившийся кусок.
Обручев не выдержал:
— Хватит мучить собаку.
Зубарев засмеялся:
— Ешь, Ральф!
Обручев прислонился к кабине, закрыл глаза.
— Чем так сидеть, давай лучше споем нашу пограничную, — сказал он и запел:
Смотри же внимательно в лица,
И зоркость буди каждый час.
Запомни, товарищ, граница
Лежит перед каждым из нас.
Припев они спели вместе:
Граница, граница любимой страны!
В дозоре, граница, родные сыны...
— Эй стой!
— Кто идет?
— Кто идет?!.
— Не пройдет!..
Дорогу обступали горы. Казалось, протяни руку — достанешь. Но прошло еще немало времени, прежде чем машина подъехала к ним вплотную.
Теперь поднимались по серпантину. С каждым километром пути все реже попадались деревья. Зато все чаще и чаще хрустел под колесами снег. Сперва он лишь кое-где покрывал шоссе чуть заметной серебристой пылью, потом лег небольшими причудливыми островками и, наконец, когда грузовик с протяжным ревом вскарабкался на перевал, сплошной белой пеленой повис в воздухе. Шофер выключил мотор и вылез из кабины.
— Что случилось? — спросил Обручев, спрыгивая на землю. — А, хорошо! — воскликнул он, расправляя плечи. — Надо цепи надеть.
— А для чего я, по-твоему, машину остановил? — усмехнулся Махров. — Эй, паря, — сказал он солдату, — сбрось цепи, под скамейкой лежат. — И, не дожидаясь, сам полез в кузов.
Ральф зарычал.
— Не беспокойся, свое беру. — Махров протянул руку к цепям.
Ральф бросился на него.
— Назад! — крикнул солдат, перемахивая через борт. Но шофер уже лежал на снегу. Ральф наступил ему передними лапами на грудь. Не давал пошевельнуться.
— Ко мне! — приказал Зубарев.
Пес неохотно повиновался.
— Вставайте, — разрешил пограничник извиняющимся тоном.
— А... а можно? — переспросил Махров, осторожно поднимаясь. — Поди-ка ты, зверь какой! — растерянно промолвил он, пытаясь улыбнуться.
