Воины столпились, вполголоса что-то обсуждая. Наконец Уолтер Мэнни обернулся к королю и доложил о результатах совещания.
— Если позволите, ваше величество, — сказал он, — мы полагаем, что этот сквайр, желая скрестить копья с перепоясанным рыцарем, прежде чем доказал на то свое право, переступает все границы приличия. Довольно с него и чести, если с ним сразится просто оруженосец, а поэтому, с вашего согласия, я пошлю освободить нам путь через мост своего собственного оруженосца Джона Уиддикема.
— Ну что же, это будет справедливо и честно, — сказал король. — Сэр Чандос, благоволите передать этому поединщику наше решение. Передайте ему также, что мы желаем, чтобы состязание проходило не на мосту, так как ясно, что в конце концов либо один из них, либо оба упадут в реку, но чтобы он съехал с моста и сражался на берегу. Такова наша королевская воля. Еще скажите, что для такой схватки довольно и тупого копья, хотя, если оба удержатся в седле, я дозволяю им обменяться и парой ударов мечами или булавами. Рауль протрубит сигнал к началу сражения.
То, что искатели славы готовы целыми днями поджидать достойного противника где-нибудь на перекрестке дорог, у брода или моста, было вполне в обычаях времени — еще не канул в прошлое отважный дух старого рыцарства, и у каждого в памяти еще были живы древние сказания и песни труверов, в которых полным-полно подобных сцен. Правда, в жизни их стало гораздо меньше. С веселым любопытством следили придворные, как Чандос спускался к мосту, и оживленно обсуждали несколько необычный вид человека, бросившего им вызов. Его телосложение, вся фигура, и верно, производили странное впечатление: руки и ноги, казалось, были слишком коротки для такого высокого человека, а голова была опущена на грудь, словно он глубоко задумался о чем-то.
— Так это же рыцарь Печального Сердца! — сказал Мэнни. — Что с ним такое, что он так низко опустил голову?
— Может быть, у него слишком слабая шея, — отозвался король.
— Голос у него, во всяком случае, не слаб, — заметил Принц, когда до них донеслись слова Найджела, который что-то отвечал Чандосу. — Клянусь Пресвятой Богородицей, он ревет совсем как выпь.
Пока Чандос возвращался к королю, Найджел поменял старое ясеневое копье отца на тупое турнирное, которое подал ему сопровождавший его здоровенный лучник. Потом он съехал с моста на зеленую, шириной в сотню ярдов, полосу, тянувшуюся вдоль берега. В тот же момент оруженосец сэра Уолтера Мэнни, уже спешно снаряженный товарищами, выехал вперед и стал в позицию.
