Проводив Ольгу домой, Борис поспешил к шоссе, ведущему из города, чтобы вновь попытаться поймать попутку. До подъема в тренировочном лагере оставалось чуть более двух часов. Надо было постараться успеть занять свое место в палатке до того, как запоет труба горниста. Но, как назло, первая же остановившаяся возле Нефедова машина оказалась военной. Вышедший из ее кабины строгий командир потребовал у курсанта увольнительное предписание. Так самоволка закончилась гарнизонной гауптвахтой…
* * *
— Что же мне с тобой делать, гений? — напрямик поинтересовался у Бориса комбриг.
Разговор происходил в кабинете начальника училища.
— Выгнать тебя нельзя: для армии ты человек полезный, — вслух размышлял начальник. — Но и оставлять тебя далее в училище я не могу. Летаешь ты уже лучше многих моих инструкторов, а своими регулярными «залетами» всю дисциплинку мне вот-вот развалишь. Еще чего доброго остальные курсанты с тебя начнут пример брать! Не-ет! Пускай тебя в войсках воспитывают, там порядки пожестче, чем у нас. Быстро твой гусарский норов обломают, Анархист!
Армейская жизнь младшего военного летчика Бориса Нефедова начиналась крайне неудачно. Командир истребительного авиационного полка, в который он был распределен из Качи, дотошно следовал инструкциям командования ВВС РККА: всячески бороться с аварийностью, а также с перерасходом горючего и боеприпасов. На практике это выражалось в том, что полк, считавшийся одним из лучших в Западном особом военном округе, тем не менее, летал крайне мало; учебные стрельбы вообще проводились не чаще двух раз в год. Сам командующий авиацией округа запретил своим приказом тренировки на высший пилотаж во вверенных ему частях — «во избежание поломки авиационной техники и тяжелых летных происшествий». Большую часть служебного времени летчики занимались строевой и политической подготовкой.
Естественно, что Борис не мог вписаться в такую скучную жизнь. За самодеятельность в воздухе он регулярно получал от начальства взыскания, попадал на гауптвахту. Командование полка не хотело понимать, что имеет дело не с обычным летчиком, а с художником-новатором, нуждающимся в постоянных экспериментах и открытиях.
К примеру, когда выяснилось, что большинство его товарищей-летчиков не умеют сажать самолет с выключенным мотором, Борис, заходя однажды на посадку, заглушил двигатель, и мягко, даже нежно, посадил машину. Затем ему вздумалось отработать посадку с невышедшей «ногой» правого шасси…
