Возмущенный фронтовик начал отчитывать майора. Не выбирая выражений, Рублев назвал собравшихся спекулянтами, паразитирующими на страданиях жителей осажденного города. В ответ на такое оскорбление майор под визг находившихся в комнате женщин выхватил из кобуры пистолет. Между ним и Рублевым завязалась драка. Прежде чем их разняли, пистолет в руке снабженца случайно выстрелил. К счастью, пуля, никого не задев, вошла в стену. Но кто-то из соседей или проходящих по улице Рубинштейна людей услышал выстрел и сообщил находившемуся неподалеку патрулю. Всех участников ссоры задержали и доставили в комендатуру. Но майору и его гостям удалось быстро оправдаться, а недавнего героя арестовали и вскоре отдали под суд. Рублев был разжалован в рядовые и отправлен искупать вину в особую штрафную группу капитана Нефедова.
За окном весело перекликались паровозные гудки, грозно ругался женским голосом громкоговоритель на какого-то бригадира грузчиков по фамилии Горохов. По путям суетливо бегала маневровая «кукушка»,[50] собирая вагоны для нового состава. Там, за решеткой окна, кипела незнакомая Борьке деловитая жизнь…
Линейный отдел железнодорожной милиции располагался в здании пассажирского вокзала. Стены и пол комнаты, в которой ожидал решения своей участи Нефедов, а также скамья, на которой он сидел, и служебный стол задержавшего его милиционера — все было выкрашено в один казенный коричневый цвет. Единственным украшением помещения служил настенный плакат: «Нет пощады расхитителям народной собственности!» На нем огромный милиционер безжалостно расправлялся со всевозможными жуликами и спекулянтами, напоминающими разбегающихся тараканов. Борька старался не встречаться с суровым взглядом плакатного борца с уголовной нечистью, но тот будто нарочно смотрел именно в его угол.
— Что же мне с тобой делать, «парашютист»? — размышлял вслух инспектор. Он задумчиво поглаживал пальцами свои пшеничного цвета усы и совсем не сердито, словно удивляясь, разглядывал задержанного паренька.
— Ты хоть понимаешь, в какое дело влип, нахаленок?! Вот сейчас оформлю твое задержание, и все — пойдешь под суд — по 12-й статье Уголовного кодекса. А там колония для малолетних преступников. Родителей сможешь видеть только по разрешенным свиданиям. Тебе лет-то сколько?
— Пятнадцать.
Милиционер помрачнел лицом, нехотя взял листок бумаги, обмакнул разбитое перо в чернильницу и начал что-то писать. Делал он это с таким ожесточенным видом, словно собирался окончательно доломать перо.
