В Риме с оглядкой шептались о ночных пьяных шествиях при свете факелов, с песнями и танцами и всевозможных прочих забавах.
«О ком из видных людей не говорят дурного? — пожимали плечами его сторонники. — А книги? Он покупает прекрасные свитки, где может, и собирает их в хранилищах, открытых для всех. Его дом украшен редкими изваяниями, на приобретение которых Лукулл не жалеет средств. Он разводит сады, роет каналы. В уютных портиках, возведенных на его деньги, проводит время в умных беседах с людьми образованными. А что вы скажете о знаменитом гостеприимстве Лукулла?»
Да, пиры он задавал баснословные, с тщеславной роскошью человека, которому внове его богатство.
Однажды ему случилось много дней подряд угощать неких греков, зачем-то приехавших в Рим. Эти люди, засовестившись, что из-за них каждый день производится столько расходов, стали избегать приглашений. Лукулл отчитал их с улыбкой: «Кое-что из этих расходов, достойные греки, делается мной и ради вас, но большей частью — ради Лукулла».
Как-то раз (редкий случай) он обедал в одиночестве, и ему приготовили один стол и скромную трапезу. Лукулл рассердился и вызвал раба, приставленного к дворцовой кухне. Тот сказал, что, поскольку гостей не звали, он не думал, что нужно стряпать изысканные блюда. «Как? — вскричал возмущенный хозяин. — Ты не знал, что сегодня Лукулл угощает Лукулла?»
Иногда с небольшой тихой свитой и неизменной веселостью в хитрых глазах он беспечно слонялся по Форуму. Здесь и нашел его Марк Лициний Красс.
Плотный, тяжелый, с толстой шеей, считающейся признаком гордыни и высокомерия, Красс ковылял мимо храма Весты, сбычив лоб и несколько сутулясь, не торопясь, но будто с тайной тревогой, чуть вперевалку, занося левый бок вперед и ногу за ногу. Руками при ходьбе не машет, — они у него как бы наготове. Кажется, сейчас он схватит ими что-нибудь.
Лукулл, бодрый и легкий, ядовито-насмешливый, ждал его, вскинув левую бровь и прищурив правый глаз: «Торгаш. Хоть и знатного рода. Точно лавку свою идет открывать».
— Я хотел бы к тебе зайти.
— Прошу! Отобедаем вместе.
В своем доме, похожем средь голубых бассейнов на белый остров, до половины снизу увитый плющом, хитроумный Лукулл шепнул рабу:
— В «Аполлоне».
Так у него именовался один из роскошных покоев. Стоило только хозяину назвать столовую, как раб, прикрепленный к этому делу, уже знал, что готовить, какую утварь использовать, с какой быстротой и в какой последовательности подавать.
