Гестапо терроризировало поголовно все население Германии; характерно, что не только Геббельс, но даже и Геринг, считавший себя всесильным, вынужден был опасаться происков Гиммлера и пойти на примирение с ним.
* * *
Первой заботой Гиммлера было создание организации телохранителей Гитлера. К этой своей задаче он отнесся весьма серьезно. Так, например, после убийства югославского короля Александра в Марселе было установлено, что один кинорепортер заснял весь ход покушения. Гиммлер добыл этот фильм, и он был просмотрен в гестапо сотни раз для исследования методов наилучшей охраны Гитлера от террористов.
Гиммлер, начав с организации отряда телохранителей для одного человека, закончил созданием организации «телохранителей» для всей «Третьей империи», ибо гестапо по существу представляло собой стену, ограждающую Германию от внешнего мира. Естественно, что запретить совершенно выезд из страны, расположенной в центре Европы, было невозможно, да это и не соответствовало бы германским планам на будущее; но ни один путешественник не мог избежать непрерывного наблюдения агентуры гестапо. Гестапо разработало примерные правила для всех покидающих пределы страны. До получения разрешения на выезд нужно было заполнить огромную анкету. В ней надо было указать, куда вы едете и зачем; кого вы намереваетесь посетить, находясь за границей; имеете ли за границей родственников; каковы их политические убеждения и т. д. Путешественники инструктировались о том, как им надлежит вести себя. Они были лишены возможности носить ордена и форму; немедленно по прибытии к месту следования они должны были доложить об этом в ближайшее германское консульство. По возвращении они должны были дать полный отчет обо всем виденном и слышанном.
Все это уже граничило со шпионажем, но пока еще в полной мере не было шпионажем. Скорее всего, это напоминало метод проверки немцев, которым гестапо разрешало временно вырваться из тюрьмы, ибо гитлеровская Германия есть не что иное как тюрьма.
В этих условиях тотальный шпионаж мог развиваться в направлении своей конечной цели — развязывания тотальной войны. Никто этого не знал лучше, чем сам Гиммлер. Никто не работал над этим столь настойчиво и тщательно, как он. И все же он был неспокоен. Незадолго до начала второй мировой войны в своей лекции, прочитанной для группы офицеров, он заявил: «В будущем нас ждет война не только на суше, на море и в воздухе; перед нами будет также еще и четвертый — внутренний фронт».
