- Иди, - слабо говорит Натка, - я еще немного побуду.
- С чего ты взяла, что мне некогда? - злится на ее догадливость Дима. - Дай мне хоть выпить чаю.
Прохладный поцелуй на прощание - голодное тело накормлено, нежность уничтожена дурацкими вопросами неблагодарной Натки, - ритуальная фраза:
- Я тебе позвоню.
Да не нужны ей больше его звонки! Они давно уже не приносят радости, после них еще тяжелее. Давно не знает она, что сказать: о самом главном, единственно важном говорить не велено... И все время чувствует Натка, что нет у них будущего, а значит, и настоящего.
Эти женщины... Что им в конце концов надо? Он же любит ее, действительно любит, ведь она ни минуты в этом не сомневается! Никогда, ни с кем не было ему так хорошо, ничего подобного - даже близко! - он не испытывал: такого медленного, глубокого, нескончаемого наслаждения. А какая у нее кожа - тонкая, как у ребенка, а волосы - запах свежести и травы! Зачем ей духи, когда так чудесно, изумительно пахнет кожа? И эти ее прямые плечи, стройная, без единой морщинки шея, фиалковые глаза - смотрят задумчиво, строго, и такая в них глубина... О чем же она все думает? Какие мрачности перед ней маячат? Ведь так повезло в жизни! Есть теплый, надежный дом, есть мама и дочка, есть он - преданный, любящий, постоянный! И с работой повезло, по-настоящему, по-крупному повезло: одних изобретений десятка два, не меньше, и это у женщины! В чем же, черт побери, дело?
Дима спешит домой и сердится, злится, спорит мысленно с Наткой. Кто возит Софью Петровну к врачам? Кто прошлым летом занимался с Леночкой биологией? Разве поступила бы она в МГУ без его уроков? А обои?.. Кто тем же летом клеил обои? Что ли, не он? Зачем же Натка все портит? Отчего так часто у нее на глазах даже слезы? Вечно женщины путают любовь с браком, а это, между прочим, совершенно разные вещи!
А с женой он, кстати, и вправду не спит... Ну, почти не спит... Да какая в самом деле разница? Разве можно сравнить эти механические, судорожные движения - без ласки, без слов - с тем, что у него с Наткой? Нет, женщинам не понять... Если честно, так Ольге уже ничего и не надо так, остатки, поскребыши, в основном самолюбие и тоскливый страх: никому не нужна! Приходится, конечно, считаться...
Дима досадливо встряхивает головой. Ладно, хватит, надо переключаться: он уже почти дома. Обидно, видите ли, одной отдыхать! Да он был бы счастлив! Всю жизнь - как на привязи, хоть волком вой! Коктебель исключение, и то - спасибо стенокардии. Если бы не она... Страшно представить! У него бы не было Натки.
