Заглушив двигатель, я повернулся к Рашели и попытался разбудить её. Но безуспешно – на мои лёгкие похлопыванья по плечу она отвечала лишь невнятным бормотанием сквозь сон, а хорошенько встряхнуть её у меня как-то рука не поднималась.
После недолгих раздумий я выбрался из кабины и подошёл к дому. На мой звонок дверь открыла невысокая смуглая девушка лет двадцати пяти в длинном зелёном сари. У неё были чёрные как смоль волосы, собранные на затылке в узел, и немного резковатые, но в целом приятные черты лица.
– Здравствуйте, – сказал я, отвечая на её приветствие. – Профессор Агаттияр дома?
– Да, офицер. Пожалуйста, проходите. Он только что вернулся из университета, сейчас я его позову.
Она провела меня в холл и, попросив немного подождать, легко взбежала на второй этаж.
– Папа, – послышался сверху её голос. – Там к тебе пришли из полиции.
Я ухмыльнулся. Моя лётная форма ни капельки не походила на полицейский мундир, но меня уже не впервые принимали за блюстителя порядка. Не знаю, в чём тут дело. Мой напарник Ахмад шутил, что у меня слишком суровое и неподкупное лицо, точно сошедшее с рекламного ролика полицейской академии.
Вскоре ко мне спустился профессор Агаттияр. Он оказался пожилым мужчиной, уже давно перешагнувшим шестидесятилетний рубеж, но по-прежнему сохранявшим хорошую физическую форму. Был он среднего роста, коренастого телосложения, с такими же чёрными, как у дочери, волосами и густой с проседью бородой.
– Моя дочь обозналась, – сказал он, когда мы поздоровались. – Вы не из полиции, Вы лётчик. Чем могу быть полезен?
– У меня в флайере ваша племянница Рашель, – объяснил я. – Вернее, племянница вашей покойной жены.
Агаттияр недоуменно приподнял свои кустистые брови.
– Прошу прощения, сэр, но здесь какая-то ошибка. Во-первых, моя жена жива-здорова, просто мы с ней в разводе. А во-вторых, у неё нет племянницы по имени Рашель.
Интересно, почему я совсем не удивился?..
Через четверть часа мы с Агаттияром сидели в холле за чаем, и я рассказывал ему о своём знакомстве с Рашелью. Спящую девочку мы перенесли из флайера в комнату для гостей, и сейчас над ней хлопотала дочь профессора, Амрита, которую отец называл просто Ритой. Она заверила нас, что крепкий сон Рашели вызван обычным переутомлением, поэтому причин для беспокойства нет.
Выслушав меня, Агаттияр задумчиво нахмурился.
– Странно, очень странно. Я вижу эту девочку впервые, и понятия не имею, что ей от меня понадобилось. Она точно не моя родственница и не может ею быть. У меня нет никаких родственников на Полуденных – и я, и моя бывшая жена родом из Ранжистана. Кстати, Вы уверены, что Рашель Ваша землячка?
