«Топорики» — шутливое выражение командира эскадрильи. Перенял он его еще в летной школе от своего инструктора, который называл так курсантов за их неумение держаться в воздухе.
Окончив в 1939 году летную школу, Карлов сам стал инструктором в Мелитопольском авиационном училище и тоже на чал называть некоторых курсантов «топориками». Произносил это Карлов всегда в шутку, ласковым голосом, и никто на это не обижался.
Летчики сели на придвинутую к столу скамейку.
— Сыграли бы что-нибудь, товарищ командир, — попросил сержант Семенюк, намыливая щеку.
— Можно и поиграть, — согласился Карлов.
Он снял с себя комбинезон, натянул унты и встал, расправляя под ремнем гимнастерку. Кто-то уже вытаскивал из-под нар баян.
— А петь будете? — спросил Карлов.
Не дожидаясь ответа, он уселся поудобнее на табурет, растянул меха и, склонив голову набок, ухом почти касаясь баяна, как бы прислушиваясь к протяжным звукам, заиграл.
Раскинулось мо-ре ши-ро-ко,
И волны бу-шу-ют вдали...
Первым подхватил знакомую мелодию Анатолий Семенюк. Затем прибавился еще чей-то тенор, и вот уже разноголосый хор громко пел:
Товарищ, я вахты не в силах стоять, —
Сказал кочегар кочегару...
Переборами заливался баян. Песня брала за душу:
Напрасно старушка ждет сына домой, —
Ей скажут, она зарыдает...
— А теперь нашу, полковую, — предложил кто-то, когда про* звучал последний аккорд.
В быстром темпе заиграл командир эскадрильи, и грянула песня штурмовиков шестьсот двадцать второго полка, рожденная,у берегов Волги:
Мы бомбы сыплем градом,
Мы бьем врага в бою,
За пепел Сталинграда,
За Родину свою.
Бегут фашисты в страхе,
Скрываясь от штурмовок,
Когда орлы в атаке
Шестьсот двадцать второго.
И хотя баян смолк, все дружно, в один голос добавляют:
— Гвардейского полка,
Отважного полка.
— А что, товарищи, будет наш полк гвардейским, вот увидите, будет, — категорическим тоном заявил сержант Семенюк.
— Ну, хватит играть, надо пистолет почистить, — вздохнул Карлов и, пристегнув меха ремешком, вложил баян в футляр. Но прежде чем закрыть крышку, он долго смотрел на ее внутреннюю сторону. Там приклеена довоенная семейная фотография. Младший сын примостился у Карлова на коленях, дочка сидит на руках у матери, а старший сын, тоже Георгий, очень похожий на отца, стоит между родителями.
Карлов вспомнил тот солнечный майский день сорок первого года, когда всей семьей направились они в фотоателье. Сколько было надежд, сколько счастья... В тот год старший сын должен был впервые пойти в школу. Все это быстро пронеслось в памяти Карлова. Он пристально всматривался в милое лицо жены и мысленно опросил: «Как ты там одна с тремя детьми в эвакуации?» Георгий закрыл крышку и погладил футляр.
