— Я не могу лететь на Марс.
— Почему?
— У меня опять будет ребенок...
— Что такое?
Она отвернулась. — Мне нельзя лететь в таком состоянии.
Он взял ее за локоть. — Это правда?
— Решайте без меня.
— Почему ты ничего мне не говорила? — настаивал он.
— Я забыла.
— Мария! Мария! — Он погладил ее по щеке — Тянем снова!
Паоло сразу же вытащил короткую соломинку.
— Я полечу на Марс! — мальчик запрыгал от радости. — Спасибо, папа!
Остальные дети отступили от него. — Как хорошо, Паоло!
Паоло, перестав смеяться, смотрел на родителей, на братьев и сестер.
— Я могу лететь, правда? — неуверенно спросил он.
— Да.
— И вы будете любить меня, когда я вернусь?
— Конечно!
Паоло смотрел на драгоценную соломинку, которую держал в дрожащей руке. Все молчали. Паоло покачал головой.
— Я и забыл, — медленно проговорил он. — Я ведь хожу в школу. Я не хочу лететь. Тяните еще раз.
Но никто уже не хотел тянуть. Все чувствовали себя тяжело и уныло.
— Никто не полетит, — произнес Лоренцо.
— Так будет лучше, — сказала Мария.
— Браманте был прав, — отозвался Фьорелло.
Бодони работал в своей мастерской. Завтрак лежал камнем у него в желудке. Он резал, сортировал, плавил металл. Все оборудование дребезжало. Вот уже двадцать лет конкуренция держала Бодони на болезненном пороге нужды.
После полудня к мастерской подошел человек.
— Алло, Бодони! У меня есть для вас что-то.
— Что такое, мистер Мэтьюз?
— Ракета. Конечно, только модель... Вам нехорошо? Вы отказываетесь?
— Нет, нет! — Бодони схватил его за руку и стоял как окаменелый.
— Так вот это ракета. Вы знаете, когда строят новую ракету, то сначала делают алюминиевую модель в натуральную величину. Вы можете хорошо заработать, если расплавить ее. Я вам уступлю ее за две тысячи. Бодони отнял руку.
— У меня нет денег.
— Жаль. Я думал, что помогу вам. Хотел уступить ее вам потихоньку, потому что это случайно. Что ж, ничего не поделаешь...
— Если бы я и купил вашу ракету, я не смог бы даже расплавить ее. На прошлой неделе у меня треснула печь для алюминия.
— Конечно.
— Если я куплю ее, мне нечего будет с нею делать.
— Понимаю.
Бодони закрыл глаза, открыл их и взглянул на Мэтьюза.
— Ну, и сумасшедший же я. Пойдемте в банк, я заплачу вам две тысячи.
— Если вы не можете расплавить ее...
— Привезете ее, — сказал Бодони.
— Хорошо, хорошо. Сегодня вечером?
— Сегодня вечером, — подтвердил Бодони. — Очень хорошо. Я хотел бы получить ракету сегодня же вечером.
