Коленом он требовательно раздвинул ее ноги, и непроизвольно она еще шире расставила их, прижавшись к его паху. В голове у нее не было ни одной мысли.
И ей было жарко. Очень жарко.
Их губы терзали друг друга, языки сплелись, лаская друг друга в том же ритме, в каком двигались ее бедра. Все это было старо как мир, но все-таки у Тэмсин возникло ощущение, что с ней такого раньше никогда не было.
Она вскинула голову, сделав судорожный вдох, и пальцы Алессандро впились в ее талию.
— Алессандро…
В глазах у нее потемнело, и, прежде чем окончательно потерять сознание, она рванулась из его рук, кинулась к двери, рывком открыла ее и глотнула холодный свежий воздух. Сделав еще два шага вперед, Тэмсин почувствовала, что колени ее подогнулись и шум в ушах стал подобен грому…
Алессандро подхватил ее, когда она чуть не рухнула на землю.
Он глухо выругался. Желание все еще бурлило в нем, и это болезненное ощущение смешивалось с другими, более сложными чувствами. Заботой и беспокойством, едко признался он сам себе. Ведь эта изнеженная, словно роза, англичанка, конечно, не способна выдержать банной парилки. И он должен был об этом знать.
Алессандро широкими шагами направился к душу, включил холодную воду и стал плескать на ее лицо. Тэмсин зашевелилась, открыла глаза и попыталась высвободиться из его рук.
— Подожди, — охрипшим голосом произнес он и еще крепче обнял ее.
— Пусти меня.
Он поставил ее на ноги, но в ту, же секунду она согнулась пополам, уткнувшись лбом в свои колени.
— Ты перегрелась, — сказал он ровным голосом. — И теперь тебе надо охладиться. Стой так.
Она кивнула, и он смотрел, как струи воды стекают по ее затылку, оставляя извилистые дорожки на ее абрикосовой коже. Он долго держал ее, пока она не выпрямилась, придя в себя.
— Прости, — пробормотала она, не поворачивая головы. — Я не понимаю, что произошло.
— Ты потеряла сознание от перегрева. — Он выключил душ. — Кажется, вы способны испортить жизнь кому угодно, леди Тэмсин Калторп, но только не себе.
Она резко повернулась, и Алессандро был поражен, увидев ее вспыхнувшие глаза. Золотисто-розовая туника плотно облегала ее тело, так что просвечивали бюстгальтер и простые белые трусики, которые, как вспомнил Алессандро, собираясь в дорогу, она бросила при нем в свою сумку.
— Испортить жизнь? Когда и кому я портила жизнь?
Теперь она дрожала от холодной воды. Губы приобрели синий оттенок.
Ни слова не говоря, он взял с полки полотенце и решительным шагом подошел к ней.
