Не меняя тона, поэт громко сказал:
— Господин офицер! Не понимаю, о чём вы говорите. Я вам сказал, что не собираюсь произносить речь. Я кончил, и меня уже давно не было бы здесь, если бы вы меня не задержали. Ваш конь стал вплотную к экипажу, и мне невозможно выбраться, пока вы не отойдёте подальше.
Офицер, досадуя на свою неосмотрительность, молча отъехал. Поэту и в самом деле было нелегко выйти из коляски: у одной подножки стоял конь офицера, а к другой примыкал чей-то экипаж.
Петёфи спустился на землю, и офицер приказал солдатам разогнать публику, не спешившую расходиться. Петёфи и его друзья спускались к реке. За ними увязался целый хвост приверженцев поэта. Они испытывали радость нежданной победы: впервые тот, кто воплощал все их чаяния, выступил на улице перед большой толпой. Пешт не знал таких примеров. Однако полицейские, которых в этот день было на улицах очень много, постепенно оттесняли ремесленников и рабочих, следовавших за поэтом.
Петёфи любил слоняться по узким портовым улицам, вливающимся в шумный Пештский порт, любил шум причаливающих и отчаливающих судов, торопливый говор спешащих к пароходу людей, суетливую озабоченность сходящих на берег пассажиров, ещё неуверенно ступающих по земле после долгого пребывания на пароходе.
У причала Петёфи заметил весёлую группу девушек, ожидавших, когда начнётся посадка на пароход «Дунай». Он направился к ним, но вдруг остановился, прислушиваясь.
Девичий голос звонко выводил:
Скользкий снег хрустит, сани вдаль бегут,
А в санях к венцу милую везут.
А идёт к венцу не добром она —
Волею чужой замуж отдана.
Если б я сейчас превратился в снег,
Я бы удержал этих санок бег, —
Я бы их в сугроб вывернул сейчас,
Обнял бы её я в последний раз.
Обнял бы её и к груди прижал,
Этот нежный рот вновь поцеловал,
Чтоб любовь её растопила снег,
Чтоб растаял я и пропал навек
[25].
Певица умолкла. Взволнованный поэт продолжал стоять неподвижно.
— Моя песня, моя песня… — шептал он.
Петёфи подошёл к скамейке, на которой сидели три девушки.
— Где ты слышала эту песню? — обратился он к той, которая пела.
Девушка вскинула на него большие тёмные глаза и не без лукавства спросила:
— Она вам понравилась?
— Потом скажу. Сперва ответь мне: где ты слышала эту песню?
— У нас девушки любят её петь…
— Где это — у вас?
— В нашей деревне «Журавлиные поля». Слыхали небось про такую?
— Нет, не приходилось. В каком это комитате?
— В комитате Сольнок. Да как же вы не знаете угодий такого богача, как наш граф Фения?
