Страстный лошадник, Тибор Фения интересовался подготовкой к охоте и в дни, предшествовавшие ей, частенько бывал на конном заводе отца. Он с любопытством смотрел на неукротимую Грозу, и, когда однажды захотел попробовать на ней своё наездническое искусство, Миклош испуганно остановил его и объяснил, как опасна эта лошадь. Тибор, слывший знаменитым кавалеристом, был уязвлён, однако не решился сесть на Грозу после такого предупреждения. Теперь, увидев покорённую кобылицу, он невольно высказал вслух своё удивление:
— Да та ли это лошадь в самом деле!
Перехватив восхищённый взгляд, брошенный на Грозу его товарищем и гостем Гейнцем, тоже кавалеристом австрийской армии, Тибор злобно добавил:
— Впрочем, она ещё себя покажет и сбросит этого… конюха.
Гейнц знал о неудачной попытке Тибора обуздать Грозу. Желая поддразнить приятеля, он сказал:
— Пари держу, что не сбросит. Он сидит как опытный наездник.
— Пари? — Глаза Тибора сверкнули из-под густых бровей. — Готов держать пари на что угодно.
— Если ты так уверен, что ж, ставь свою Серну!
Генрих Гейнц давно мечтал приобрести любимицу Тибора — тонконогую Серну. Граф недовольно поморщился, но отступать было поздно.
— Согласен! — мрачно сказал он.
— Подтверди, что уступаешь мне Серну, если мальчишка выдержит испытание.
— А если не выдержит?
— Что ж, тебе нравился дорожный несессер, что батюшка привёз мне из Англии. Охотно ставлю его взамен Серны.
— Идёт!
Сделав несколько шагов, старший граф Фения обернулся и приказал Калишу:
— Позовите того молодого объездчика… Забыл, как вы его называли.
— Янош Мартош, ваша светлость.
— Да, да, Мартош!
От неожиданности Янош растерялся и не трогался с места.
— Чего же ты? — крикнул ему забеспокоивший Миклош. — Столбняк напал с испуга? Давай шенкеля, да только не резко! Поводья на себя, сколько есть силы! Пошёл! Не торопись!
Ободряющий тон Миклоша не сразу, однако, вернул юноше самообладание.
Растерянность всадника молниеносно почувствовала лошадь. Первый посыл ногами был нетвёрдый, в резком рывке поводьями сказалась неуверенность наездника. Этого было достаточно, чтобы успокоившаяся на время непокорная лошадь вновь проявила строптивость. Гроза стала пятиться назад и кружиться. Янош более энергично сжал ногами бока лошади, ослабил поводья и поднял хлыст. Проделав всё это без промедления и решительно, Янош не дал разыграться буйному нраву лошади, и, покружившись на месте, она рванулась вперёд, но, сдержанная всадником, пошла рысью.
