с блестящими металлическими пуговицами; с широких штанов на высокие кавалерийские сапоги спадает густая бахрома; из-под полей шляпы, украшенной лентами и букетиком левкоев, спускаются длинные пряди волос, обильно умащенных растительным маслом.
В парке, на площадке перед графской усадьбой, постепенно нарастало оживление, а когда выехали кареты и открытые коляски для дам, начали выходить из дома и гости. Наконец появился Калиш и объявил, что охота состоится.
Всё сразу пришло в движение. Выстроились в порядке конные и пешие загонщики, появились псари, готовые по первому сигналу доезжачего[12] спустить со свор породистых борзых. Их широкие медные, начищенные до блеска ошейники щетинились острыми стальными зубьями — защита против смертоносных клыков кабана. В предчувствии близкой травли встревоженные собаки перекликались друг с другом, ещё усиливая напряженность ожидания собравшихся охотников. Взоры всех были теперь устремлены на широкий портал графского дома. На треугольном фронтоне, который поддерживали стройные колонны, выделялись лепные львы на графском гербе.
Наконец тяжелые двери медленно раскрылись, привратники вытянулись в струнку. Спустя минуту вышли граф с графиней в окружении гостей и стали медленно спускаться по ступеням портала. Последним сошеё молодой Фения, ведя свою любимую собаку Серну. Поджарая, на тонких ногах, с длинной узкой мордой, Серна ничем особенно не выделялась среди других борзых. Но во всей округе аристократы, увлекавшиеся охотой, знали Серну, потому что она славилась стремительностью атаки, быстротой и рекордной силой толчка передних лап. Тибор Фения гордился своей собакой и с удовольствием предвкушал, как она в авангарде рассвирепевших борзых первая вступит в единоборство со взбешенным вепрем.
Между тем граф обходил выстроившихся охотников. Оживлённый, улыбающийся, он радушно отвечал на приветствия, расспрашивал доезжачего о собаках и, заметив среди пеших загонщиков Иштвана Мартоша, подошел поближе и осведомился у него, тут ли Янош, слушается ли Гроза.
Обрадованный такой лаской, предвещавшей успех делу, которое ему поручили крестьяне, Иштван низко поклонился и невнятно пробормотал:
— Покорно благодарим, что не оставляете вашими милостями. Мальчишка-то, ваше сиятельство, привыкал к лошадям с трех лет…
Но граф не дал себе труда выслушать Иштвана и проследовал дальше. Молодой граф был удивлен, увидев Яноша на Грозе, которая послушно держала общий строй.
