— Эй, хозяин! Принимай гостя! А то, видать, совсем заскучал тута один-то! — крикнул тот же пожилой тюремщик, считая, видимо, своим служебным долгом каждый раз обязательно поиздеваться над заключенным. Однако, видя, что тот не отзывается на его слова, пробурчал какое-то ругательство, подхватил с пола кастрюлю и захромал к выходу. Дверь с оглушающим грохотом и скрипом захлопнулась.
Полежав еще некоторое время, узник медленно поднял голову. В метре от него, скорчившись в три погибели, лежал человек в грязной, прожженной солдатской шинели, старой красноармейской ушанке, плотно завязанной под заросшим подбородком. Незнакомец тихо застонал, пошевелился, но глаза не открывал. Узник пристально всмотрелся в гостя: «Кто он? Друг? Враг? Не подсада ли?» — и решил первым не заговаривать. Он свернулся в комок и попытался заснуть... Но ему мешало уснуть письмо с воли.
Все же он заснул и спал долго. Пришел в себя от пинков и ругани тюремщика.
— Эй ты, барин! Разлегся! Не у тещи в гостях!
Он приподнялся с пола, но встать сразу не мог, а тюремщик злобно орал:
— Сколько тебе говорить, зараза? А ну встань!
Он напрягся и медленно поднялся во весь рост. Ноги дрожали, подгибались: он едва держался, его шатало. Яркий луч фонаря слепил воспаленные и отвыкшие от света глаза. «Держись, брат, держись, — подбадривал он себя. — Надо выстоять. Непременно выстоять!» В камеру вошли еще двое: надзиратель с повязкой полицая на рукаве и второй — помоложе, в немецкой форме, с автоматом. Немец молча, пристально смотрел на узника, мотнул головой: «Ведите!» А узник вдруг обрел силы: в его памяти всплыло письмо с воли. У него сразу полегчало на душе, даже будто потеплело в камере-холодильнике и боль в избитом теле стала меньше. Улыбка мелькнула на его измученном лице.
— Ну, ты чего скалишься? — завопил полицай. — Не радуйся, не на гулянку повезут... Марш в коридор!
— Форвертс! Шнеллер! — крикнул немец.
Шаркая ногами по бетонному полу, узник медленно вышел в коридор. Держась руками за ледяные железные перила, спустился по крутой каменной лестнице, а в голове все яснее складывалась новая линия поведения на предстоящем допросе. «Спасибо, товарищи. Вовремя подсказали. Посмотрим теперь, кто кого!» — подумал он и даже прибавил шаг.
Пока шли к воротам через тюремный двор, узник жадно вдыхал морозный воздух, размахивал руками, старался размять избитое тело. Ветер бросал в лицо крупные хлопья снега.
Он ловил ртом снежинки, жадно слизывал с губ капельки воды.
