— Мы найдем того, кто это сделал. И больше этого не повторится.
— Четырехлетний ребенок, Куинси! Ей уже не нужно правосудие. Она хотела жить.
Куинси попытался взять жену за руку, но Рэйни ее отдернула.
Вторник, 12.17
Открылась и хлопнула дверца машины. Шум разбудил ее, вернул из темноты — в темноту. Снова скрежет металла — должно быть, открыли багажник, потому что Рэйни вдруг ощутила капли дождя на лице. У нее были завязаны глаза.
«Борись, — неуверенно подумала она. — Верни себе свободу. Пинайся, бей кулаками». Она не могла собраться с духом. Ее мозг был пропитан парами бензина; Рэйни как будто окутывал плотный туман, и единственное, что ей хотелось, — блевать.
Она, свернувшись, лежала в багажнике, как неживая.
— Я ослаблю веревки, — спокойно произнес мужской голос. — Если будешь делать, что тебе говорят, все будет в порядке. Если начнешь сопротивляться, я тебя убью. Поняла?
Предполагалось, что Рэйни его поняла; они оба прекрасно знали, что с кляпом во рту она не сумеет ответить.
Рэйни почувствовала, как у ее тела движутся чьи-то руки. Пальцы были грубыми и не слишком гибкими; мужчина пытался распутать им же самим завязанные узлы.
«Ударь его», — подумала она. Но тело ее не повиновалось рассудку.
Он похлопал ее по рукам. Предплечье пронзила острая боль, онемевшие, обескровленные пальцы с трудом возвращались к жизни. Мужчина потряс ее кисти, и они начали повиноваться. Он управлял телом Рэйни лучше, чем она сама.
— Вот ручка. Возьми. — Мужчина прижал ее пальцы к прохладному металлическому цилиндрику. — Вот листок бумаги. Возьми.
В ее левую руку он сунул блокнот, и она снова повиновалась.
— Пиши. То, что я скажу. Слово в слово. Если не будешь упрямиться — получишь воды. Заартачишься — я тебя убью. Поняла?
На этот раз Рэйни ухитрилась кивнуть, и ей даже стало приятно: это было первое движение, которое она сделала самостоятельно.
Он диктовал, она писала. Не так уж много слов: дата, время, куда идти, что делать.
Ее похитили. Он требовал выкуп. Почему-то это рассмешило Рэйни, и мужчина разозлился.
— Что смешного? — прикрикнул он. — Ты с ума сошла? — Когда он начинал злиться, его голос повышался и звучал совсем молодо. — Ты надо мной смеешься?
И Рэйни захохотала еще громче. Так, что слезы полились из глаз и намочили повязку. Благодаря этому она кое-что поняла. Что по-прежнему идет дождь и что, если напрячь слух, можно услышать, как волны разбиваются о берег.
Он забрал у Рэйни листок и ручку. Схватил ее за запястья и туго обмотал их упругим нейлоновым жгутом.
